(Предыдущий фрагмент: «XXV. Король пришёл, чтоб на победу шансы взвесить»!
http://www.stihi.ru/2017/11/28/6490)
– ...Какие бесы зачастили в дом,
каким для нас стал лагерь наш простецкий?!
Не думая вовек о тыле, ждём
врага глаза в глаза мы молодецки.
К опасности повёрнутый лицом,
себя я ощущаю по-гвардейски
и сам ищу для схватки повод дерзкий.
А если пуля в спину подлецом
мне послана?! Что делать мне в отместку?!
В ответ искать такой же способ мерзкий?
Как видите, Атос, идёт война
со мною не на жизнь, а на смерть. Жутко!
Лишит меня иль жизни, иль рассудка, –
Шарль загрустил. – Она во всём вольна!
– Так всё же эта тварь и есть ОНА?!
– Да, это ваша бывшая жена.
Тут не уместно слово самозванка.
– А может быть, всего лишь англичанка,
успевшая когда-то совершить
то преступленье, что у нас тут в рамках
Закона позволяет заклеймить
руками палача её навечно?
Палач для всех есть мастер дел заплечных.
Атоса в хладнокровии затмить
кто сможет нарочито ил беспечно?
Притом что из Атоса быстротечно
эмоции не вытянуть за нить,
в лице Атоса рост эмоций странно
контрастен был с натурой ветерана,
ведь он давно снискал авторитет
бойца, чью стойкость вряд ли снизит драма. –
Ну, что ж с того, что сходен ряд примет,
включая и клеймо? Её портрет –
пока что лишь словесный, а не зримый.
Поверить трудно мне в необъяснимый
шанс, что позволил выжить ей, ведь я
её повесил, помнится, надёжно.
Какие ж сатанинские ветра
её с верёвки сдёрнули безбожно?!
Юнец пожал плечами: – Страх не страх,
но думаешь невольно о чертях,
что, оттеснив мужчин – ну, что за хамы –
для ведьм век пребывают вожаками!
– Пусть в общих всё и сходится чертах,
но… та должна мертва быть. Божьей кары
могла ли избежать она?! Бардак!
– Я с мистикой душою не в ладах, –
беспомощно развёл юнец руками.
Кивнул Атос – знаток судьбы в годах,
едва ли что где слышавший о карме:
– Дела у вас совсем уж не шикарны,
коль в море риска – служба и досуг.
Но выжить как-то надо, юный друг!
С ума свести способна и угроза.
Да-да! Она не то чтобы недуг,
но высушит быстрей туберкулёза.
Миледи вам саму взять на испуг
уместно. Даже хищниц до курьёза
на страхе можно быстро поиметь.
Сулите ей разборки, суд иль смерть
в итоге. Но сперва на мировую
попробуйте склонить её живую.
– Ещё ведь как-то должен я суметь
с ней встретиться, что мало вероятно.
– Сведёт счастливый случай, но, понятно,
что случай терпеливых любит сам.
– Ах, если б регулярно по часам!
Быть трудно терпеливым в окруженье
убийц и отравителей, Атос!
– Бог ангелам даёт распоряженья,
чтоб те нас охраняли. Выше нос!
Жизнь такова: рискуем ежедневно.
И всё ж врага должны мы упреждать.
И кто бы ни был враг: солдат иль стерва.
– Рискуем и спонтанно, и системно.
Рискуем как мужчины. Убеждать
не нужно в неизбежности того, что
мы сами ждём. Врага или прохвоста
бояться мы не вправе. А она?
Не моська ли – на фоне-то слона?
Констанция! Она ведь беззащитна!
Миледи в своей мести ненасытна.
Сия змея, пока мы тут жуём,
проглотит ведь Констанцию живьём!
Миледи – мастер жуткого сюрприза.
Ей в женский монастырь нужна ли виза?!
Пусть ангелы Констанцию спасут!
Брезмон уже, бедняга, отравился!
Кто следующий-то на Божий суд?!
Случайно оказалось чутким тут
к последним фразам ухо Арамиса.
Над чувствами «святоша» не глумился
и тон взял утешительный: – Остыл
воинственный мой пыл, едва услышал
я благостное слово монастырь.
Настрой пессимистичный ваш излишен.
Дом Божий – к царству Божьему настил.
Вот, что такое женский монастырь.
Там очень хорошо и безопасно.
Об этом беспокоитесь напрасно.
Как только Ла-Рошель мы усмирим –
а я в сей мысли непоколебим –
развязаны мне сразу будут руки…
– Мы знаем, – перебил Атос, – что им
к трудам теологической науки
дано предназначение не вдруг.
Тут гордость мамок, нянек, повитух,
потупил Арамис манерно очи:
– Об этом я мечтал и, между прочим,
огонь моих мечтаний не потух.
Союз мой с теологией бессрочен!
Путь, не ведущий (пусть он прям и сух)
меня в храм Божий, ветрен и порочен.
На пафос слов слетелось много мух,
но речь не комментировалась вслух.
«Наш Арамис по-прежнему зависим
от грустного отсутствия тех писем,
что ждёт он от любовницы своей. –
шепнул Атос гасконцу. – Только с ней
душой он остаётся мушкетёром
и душу в храм не шлёт парламентёром».
– Красуйся, Ла-Рошель и хорошей!
Прости, что перестал тебя я выкать! –
Портос был раздражён (не дали выпить).
Он повернулся в сторону траншей
и в адрес Ла-Рошели сделал выпад. –
Скорей бы гугенотам крепко всыпать!
Как только мы захватим Ла-Рошель,
на очереди будет монастырь тот,
откуда нужно выкрасть Бонасье.
Наверно, спит и видит нас во сне
бедняжка, нас на помощь ожидая,
любвеобильных доблестных мирян.
– Иль думает, найдёт ли д'Артаньян
её, когда она, уже седая,
его устанет ждать, – съязвил Атос. –
Для нас тот монастырь – сплошной вопрос.
Вот разве что Портос нам в том поможет.
Его маркиза иль принцесса враз
у королевы выспросит: полно же
возможностей! Не то, что вот у нас!
Портос вдруг поскучнел: – Притом, что близко
она, впрямь, к Анне… смотрит ей в глаза,
боюсь, что ей, крутой кардиналистке,
довериться нам попросту нельзя.
– Лишь мне, похоже, море по колено.
Коль прочим невозможно или ленно
нам выход подсказать иль компромисс,
то, знать, дано лишь мне решить проблему, –
вновь нарочито скромен, Арамис
сказал бесстрастно, но зато про веру
в исход благополучный и в себя.
В себя, не просто Божьего раба. –
Констанцию от Шарля стерегущий
досадный рок лишать не вправе сна
того, кто вкус любви уже узнал.
– Неужто, Арамис, вы – всемогущий?! –
не скрыли удивления друзья. –
Такая окрыляет новизна.
И кто же будет ваш осведомитель?
Кто выдаст вам заветную обитель?
– Я в душу королевы не проник,
но есть у королевы духовник…
– А вы, видать, дружны с ним… то есть с НЕЮ? –
спросил с лукавством в голосе Атос.
– С НИМ, – настоял на собственном, краснея,
смущённый Арамис, весь в мире грёз…
(продолжение в http://www.stihi.ru/2017/12/04/8443)