К чему ревностны сомненья,
мечты влеченных пылких грёз?
Забвенным символом обольщенья,
что привнёс на жертву слёз.
Я грехи свои не смою,
так ист рассвет невежд.
Я сам смеялся над собою,
в пору радужных надежд.
Меня объял внезапный страх,
достойный робкой роли.
Но тихим будет бренный прах,
на сладах небесной воли.
Сподвиг всевышний на мечтанья,
всем на счастье подарить,
в приют великого познанья,
мир лучами солнца озарить!
И священный рок меня постиг,
деяний помыслов святыни.
Но желанной цели не достиг,
взойдя на олимп гордыни.
Мне чужды нужды мертвых нег,
подобье сна однообразья.
Дней черёд, их быстрый бег
и природы проч-и безобразья.
Когда клеветою уязвленный,
безвинной жертвой погибал.
Представ трезвостью окрыленный,
гнев из чрева выгребал....
Любя безнадежное творенье,
лишь в всевышнем мне спасенье.
Мне довольной воли не сулил,
но ваш милый образ озарил.
Кто на счастье не прельстится,
не поставит ему венец.
Толь затылок твой лоснится,
здесь ты лучший образец.
Уж на кой судьбе приблудит,
когда судьба судьбу не судит,
тебе ли в жизни вечно ныть?
Но сулит строго битым быть.