Темнели, опускались небеса, дождём хлестали, весь закрыв просвет.
В святом ковчеге Ноя сыновья в окно смотрели. Молвил Иафет:
"Я вижу кто-то рвётся в нашу дверь!Он опоздал и он совсем один".
В ковчеге было множество зверей и разговор случился у мужчин.
"Так пусть стучит",-тогда ответил Хам,-"утонет или поплывёт,
помочь не сможем, нужно ль нам? Давно до края полон этот плот".
"Он всё стучит! Как жутко он стучит",- воскликнул Сим,- "сильна его пята.
А может рог? Но в этот миг благоухает всё:и воздух, и вода".
"Потише!"-Хам сказал.-"Не разбуди отца. Ведь он придёт на шум тотчас.
За дверью этой плотной без конца находится работа и для нас".
Вдруг голос Ноя растревожил тишину, замершую на днище корабля:
"Стучатся? Право не пойму, впустите существо, пока тверда земля!"
И крикнул Хам, толкая братьев в бок, так резко прерывая их ответ:
"Лишь гвоздь вбивается в каблук. Здесь туфли сломанные чинит Иафет".
Но Ной ответил:"Добрые сыны!Я слышу звук, как -будто от копыт".
Тут Хам сказал:"Не бойся ты, то дождь безжалостно по крыше всё стучит".
Вот Ной взошёл на палубу и взгляд
его уже вдали, в той темноте.
Вмиг посерев лицом, он на колени пал и бороду он рвёт, как -будто не в себе.
"Смотри! Смотри! Ведь Он не будет ждать, он повернул назад и улетает прочь!
Вы удружили всем, сыны, и вам держать на совести сегодняшнюю ночь!
Нам не вернуть его, хоть сотни раз догнав! Не в этой жизни будем прощены.
Презрением его на многие века за лень и грубость мы награждены.
О, благороднейший из всех живых существ, гонимый злобой сыновей моих.
Где ты сейчас найдёшь себе ночлег, в какой конюшне будет сон твой тих?
Копыта в злате, грива-водопад, дым из ноздрей, ах как ты возмущён!
Волной изгибы шеи, горд как никогда! Как ты прекрасен, как ты утончён!
Не будет счёту шрамам у людей, что борозды пропашут на сердцах.
Пока придёт к концу чреда потерь и светом ляжет счастье на годах.
Потерян расы нашей путь, блуждать лишь в темноте до края всех миров.
Увяла сила, смелость не вернуть, как аромат поломанных цветов.
На час, когда вы родились, о, Хам, весь шар земной пошлёт проклятья рок.
Да, из-за вас, позор моим сынам,в ковчег не смог взойти Единорог!"
C.S. Lewis
The Late Passenger
The sky was low, the sounding rain was falling dense and dark,
And Noah's sons were standing at the window of the Ark.
The beasts were in, but Japhet said, ‘I see one creature more
Belated and unmated there come knocking at the door.'
‘Well let him knock,' said Ham, ‘Or let him drown or learn to swim.
We're overcrowded as it is; we've got no room for him.'
‘And yet he knocks, how terribly he knocks,' said Shem, ‘It's feet
Are hard as horn–but oh the air that comes from it is sweet.'
‘Now hush,' said Ham, ‘You'll waken Dad, and once he comes to see
What's at the door, it's sure to mean more work for you and me.'
Noah's voice came roaring from the darkness down below,
‘Some animal is knocking. Take it in before we go.'
Ham shouted back, and savagely he nudged the other two,
‘That's only Japhet knocking down a brad-nail in his shoe.'
Said Noah, ‘Boys, I hear a noise that's like a horse's hoof.'
Said Ham, ‘Why, that's the dreadful rain that drums upon the roof.'
Noah tumbled up on deck and out he put his head;
His face went grey, his knees were loosed, he tore his beard and said,
‘Look, look! It would not wait. It turns away. It takes its flight.
Fine work you've made of it, my sons, between you all tonight!'
‘Even if I could outrun it now, it would not turn again
–Not now. Our great discourtesy has earned its high disdain.
‘Oh noble and unmated beast, my sons were all unkind;
In such a night what stable and what manger will you find?
‘Oh golden hoofs, oh cataracts of mane, oh nostrils wide
With indignation! Oh the neck wave-arched, the lovely pride!
‘Oh long shall be the furrows ploughed across the hearts of men
Before it comes to stable and to manger once again,
‘And dark and crooked all the ways in which our race shall walk,
And shrivelled all their manhood like a flower with a broken stalk,
‘And all the world, oh Ham, may curse the hour when you were born;
Because of you the Ark must sail without the Unicorn.'