Послушал на Шапировском вечере Крупинина. Обнаружил для себя некие параллели у него с Шаовым. Приехал домой, послушал Шаова. И вот, наслушавшись Крупинина и Шаова, родил:
Четвергеет
Обычный вечер, третий день недели,
в вагоне ресторане греют ужин,
наш «скорый поезд» едет еле-еле,
а за окном леса, снега и стужа.
В проходе пахнет самогоном с рвотой
– у православных Рождество, похоже,
и постепенно назревает «что-то»,
я это «что-то» ощущаю кожей.
Среда стоит и мрачно четвергеет,
здесь вряд ли может что-нибудь случиться,
вдруг машинист кричит: «Свободу геям!
Я угоняю поезд заграницу!»
Наш скорый резко забирает вправо,
летит по рельсам, как по веткам белка,
которая кругами любит плавать,
но только там, где рыбы нет и мелко.
Она не терпит рыбу до икоты
(последствия тяжёлой детской травмы),
ей всё равно, откуда ты и кто ты,
и как тебя зовут, при прочих равных.
Собрали скарб, сидят в купе трясутся,
боятся, что настигнет божья кара,
лишь футболист с пробирками и в бутсах
спокойно курит пятую сигару.
Уже готовят заявленье в МИДе,
но машинист кричит: «Назад ни шагу!
Я подвезу вас в самом лучшем виде
под трибунал, точнее – под Гаагу!»
Одна надежда, что проскочит поезд
(каким-то чудом совпадёт колейность),
и кто-нибудь опять напишет повесть,
о том, как в сотый раз встаём с колен мы.
* * *