Изначально была жизнь моя — белый лист,
Словно девственный снег, чистотою сияла она.
И душою я в детстве невинном был чист,
Только время прошло и оставило кистью тона.
Фиолетовы — сказочны — были лет пять:
Мать над люлькой склонилась, и рядом — весёлый отец...
Очень в детстве любил во дворе погонять,
Тот ещё неустанный у бабушки был сорванец.
Синим школьные будни раскрасила жизнь.
Это форма, тетрадки, конспекты и буковки в них.
Только двойку получишь, и знай лишь — держись,
Не позволят родители вновь посиделок ночных.
Голубыми, как небо, казались мечты,
Их лелеял и холил, о многом, конечно, не знал,
Но у юности крылья несут на мосты
И готовы поймать в паруса быстрый ветреный шквал.
А зелёным юнцом я на службу пошёл,
Верой-правдой пахал, всё радел и за долг, и за честь.
Но не знал, что на деле питает котёл,
Поздно понял, что люди продажные жадные есть.
Желтым жгло меня солнце Кавказа — война,
Террористы, бандиты, солдаты — смешалось там всё.
А когда наконец в жизнь пришла тишина,
Понял я: существую как скот, как наивный осёл.
И оранжевым дальше окрасился путь,
Всё наладилось, сгладилось, чинно пошло — мир-покой.
Бабки, тачки, карьера — вот главная суть,
Ведь не ведал тогда я ещё, блага эти — отстой.
Служба шла, и продлилось бы так до конца,
Но с дистанции выбыл — не стало ни духу, ни сил:
Слишком нежный — нет смысла теперь отрицать,
Жаль лишь красным я руки и душу свою обагрил.
А сейчас стала чёрной душа — только мрак,
Позади боль войны и разбитые замки надежд.
У себя был единственный я злейший враг,
Сам испортил свой лист, сам проделал широкую брешь.