Суздальский князь
Всеволод был очень алчный,
Как и Игорь, его брат.
Весь период этот мрачный,
Каждый хапнуть был бы рад.
Думцы, тиуны, дружина …
Лихоимство стало хлеб.
Недостойно славянина.
Вороп в Киеве окреп.
Ввели новый сбор – полюдье.
Обирали всё и всех.
И не только простолюдье,
С храмов брать стало не грех.
Властью киевского князя
Узаконен был грабёж.
И купцам с того указа
Стало просто невтерпёж.
Выбран был купец Саввелий,
С ним ещё пять человек.
Тайно и без канителей
В Суздаль грянули, как снег.
По Днепру было опасно,
Могут и перехватить.
А они верхом, прекрасно
Добрались, не прихватить.
Встретил Юрий их радушно,
Как положено князьям.
Стол накрыл, спросил тщедушно:
- «Чем обязан я друзьям?»
И Саввелий начал первый:
- «Жизни в Киеве нам нет.
Разрушитель - князь наш верный,
Русь теряет свой расцвет.
Данью просто непосильной
Обложил буквально всех.
Славой брезгует фамильной,
Вам же Рюрик не сосед.
Василько, он князь полоцкий
Объявил, что Киев враг.
Шаг как будто идиотский,
Хоть и предок их варяг.
Если так пойдёт и дальше,
Слово Киевская Русь
Пропадёт с понятий раньше
Клича хана: «Я вернусь!»
А теперь и Галич также
Не желает Киев знать.
Но Владимир, князь их, ваш же,
Тоже рюрикович. Гнать?»
- «Вы поплакать или с целью?» -
Юрий вежливо прервал.
- «Мы всё ближе к подземелью,
Сатана там правит бал» -
Вновь Саввелий энергично:
- «Ну, конечно есть совет,
Даже просьба, пусть тактично …
Не спешите дать ответ».
- «Я вас слушаю, … вещайте» -
Юрий поудобней сел:
- «Без эмоций, … обещайте.
Вижу, как ты осмелел».
- «Сохранят Русь мономахи,
Это понял весь народ.
Закулисье, … охи, ахи …
Не от вас весь этот сброд.
Вы им сами власть отдали,
Благородство проявив.
Городец сожгли! Не ждали?
А какой у них мотив?
Вас боится вислоухий,
Даже прозвище вам дал.
Что, мол, Юрий Долгорукий
Городцом его достал.
И мы вносим предложение!
Нам племянника отдать.
Сын Мстислава! Уважение
У отца не занимать».
- «Изяслав? Он парень умный
И к тому ж волынский князь.
Молодой, вполне разумный,
Весь в отца, прямая связь».
После паузы продолжил:
- «Это что? Переворот?
Ну, и что я делать должен?
Бросить всё в водоворот?
Знаю, Всеволод пустышка,
Как Великий князь – чурбан.
Он противен, как отрыжка,
Тем не менее, мой братан.
Я не вижу способ смены,
Убивать я не готов.
Изяслава для замены
Я не против, здесь без слов».
- «Вы забыли Мономаха,
Как Великим князем стал».
- «Киев был на грани краха,
Но не всё я понимал».
- «За него народ вступился,
Все кричали. … Мономах!!!
Своего он всё ж добился,
Это был той власти крах.
И сегодня мы готовы
Всё, как было, повторить.
Вам спасибо, а основы
Мы сумеем претворить».
В это время киевляне
Вышли князя проводить.
У ворот, как в наказание,
Бабы стали голосить.
Всеволод мрачнее тучи:
- «Вы что? На похоронах?!
Мои ратники живучи,
Нет сомнений в мужиках.
Мне Галиция важнее …
Так что хватит голосить.
Провожать надо нежнее,
Заодно благословить».
Только выехали в поле,
Всеволод с коня упал.
Ошалеешь поневоле,
Этого никто не ждал.
Гриди сразу подбежали.
Князь мычит, не говорит.
Повернуть? Не возражали …
Пусть Галич огнём горит.
Решено не возвращаться,
Киев всё не должен знать.
В Вышгород успеть добраться,
Там как будет, так сказать.
Вот он в ложнице, как дома.
Вся родня вокруг стоит.
Ситуация знакома …
Он, чуть слышно, говорит:
- «Чую близкую кончину,
Ухожу на Божий суд.
Не искать, прошу, причину
Моей смерти, … не поймут.
Игорь здесь? Иди поближе.
Ты теперь Великий князь.
У меня тебя нет ближе …
Ты, мой брат, возглавишь власть.
Поклянись всему народу
И при всех целуй сей Крест,
Будешь добрым не в угоду.
Сделай сразу этот жест.
Подал Крест, а он был личный,
Плохо помнил, где нашёл.
Вздох тяжёлый, непривычный …
И спокойно отошёл.
Он исполнил завещание,
Сделал всё, как брат просил.
Попросил у всех прощение,
Что он руку приложил
К разграблению народа,
За немыслимую дань.
Обещал в течение года
Прекратить всю эту брань.
Киевляне присягнули.
Игорь стал Великий князь.
В то же время намекнули
Убрать всех, кто может красть.
Речь шла о тиунах князя.
Ратши – киевский тиун
И Тудор, в казну залазя,
Вышгорода опекун.
Недовольство нарастало,
Здесь Саввелий преуспел.
Ратши только лишь начало,
Терем первым загорел.
Игорь прям-таки метался,
Нарастал конкретный бунт.
Воевода отказался …
Был Улеб хвастун и лгун.
Младший брат не отказался,
Святослав был рядом с ним
Он с Саввелием связался.
- «Выход» - тот сказал: «Один!
Сын Великого Мстислава
Сможет Русь в руках держать.
Трон оставь, а то расправа
Ждёт, её не удержать».
Изяслав, его дружина
Встали, где был Надов вал.
Потихоньку из-за тына
И народец прибывал.
Даже Улеб – воевода
Киевлян своих привёл.
- «Нет им веры у народа!» -
Говорил: «Он их довёл».
Здесь же был купец Саввелий,
Тоже меч в руках держал.
- «Нет, чем эти, оголтелей,
Род их подлый всех достал» -
Так сказал и вслух ругнулся,
Вызвав этим дружный смех.
Изяслав лишь улыбнулся
И подумал: «Жди успех!»
Игорь вышел за ворота,
Вышел и тотчас понял,
Что за ним идёт охота.
Изяслав его донял.
Что хоругви Изяслава
Вверх поднял его Улеб.
А ещё увидел справа
Мономахов красный герб.
И как Чёрные Клобуки,
Втихаря забрались в тыл,
Понял он – начались муки
И угас чуть тлевший пыл.
Его взяли на болоте,
Конь в трясине там застрял.
В монастырь свезли в почёте,
Настоятель настоял.
А потом в Переяславле
Был в темницу заключён.
Там в Обители без травли
Был забыт, как исключён.
Изяслав стал самый главный,
Киев просто ликовал.
Сын Мстислава, воин славный
Стал иконой, кто не знал.
Двор и дом гудел от шума,
Веселились все, кто мог.
Здесь вся княжеская Дума,
Все, кто власть забрать помог.
То, что Игорь был в темнице,
Святослав брат под замком.
Зло бубнили единицы,
В основном итог знаком.
Через месяц доложили:
- «Гости с Суздаля идут!»
По Днепру три струги плыли,
Вымпел княжества несут.
Изяслав встречать, конечно,
Лично прибыл на причал.
Выглядел он безупречно,
Свет кольчугой источал.
Вместе с ним и друг Саввелий,
Столбовой боярин стал.
Без купеческих артелей
Он устал, да и страдал.
На передней струге Юрий.
Тоже княжеский наряд.
Меч двуручный, плащ пурпурный,
Шлем парадный, строгий взгляд.
Дядю встретил он радушно.
- «Почему не сообщил?» -
Обратился простодушно:
- «Встречу я б сообразил»
Юрий только ухмыльнулся:
- «Ты ж у нас Великий князь.
Я по делу» - оглянулся,
Словно слухачей боясь.
- «И давай без церемоний,
Едем сразу во дворец.
Двор твой будет посторонний,
Вот Саввелий и конец».
Изяслав слегка смутился,
Он не ждал подобный тон.
Понял: «Дядя рассердился.
Неужели это трон …»
Произнёс миролюбиво:
- «У меня и стол накрыт.
Было бы несправедливо
Не позвать, кто к нам открыт»
- «Делай, как считаешь нужно …
Я, в конце концов, твой гость.
Хорошо, когда радушно,
И во мне сейчас не злость.
Тон мой нелицеприятный
Не о чём не говорит.
Днепр виновник вероятный,
Умотал, аж всё дрожит».
Изяслава отпустило …
До дворца, как мышь, молчал.
А потом всё, как поплыло,
Ничего не замечал.
Кубки, речи, поздравления …
Сбитень, репа на десерт.
Недовольства проявления
Даже и намёка нет.
Шейки рака для гурмана
И кабанчиков язык.
Яйца бычьи без обмана
И из стерляди балык.
Тушу лося прямо с жару
Целиком втащили в центр.
Каждый резал, что по нраву,
Юрий ржал от этих сцен.
Лишь к утру пришло похмелье,
Князь проснулся за столом.
Юрий разделил веселье,
Но остался мужиком.
И опять у самовара …
Просто чай и в сотах мёд …
Без рассола и отвара
Изяслав почуял лёд.
Юрий был опять серьёзный
И Саввелий рядом с ним.
- «Что племяш! Ты вроде сносный …
Вот теперь поговорим».
- «Я что? В чём-то провинился?
Что-то лишнее сказал?»
Головой потряс: «Напился …
Что я эти доказал? …».
Изяслав развёл руками:
- «Что ещё могу сказать.
Всё вы видели и сами …
Князя можно наказать?»
- «Это всё штрихи к портрету,
Я вообще-то не о том.
Ты создал проблему эту,
Отрыгнётся всё потом».
- «О какой проблеме, дядя?»
- «Как не можешь ты понять.
На твои проделки глядя,
Род наш будут все шпынять.
Есть «Лествичная система»,
Ей примерно триста лет.
Святослав – душа нетленна,
Ввёл её и дал завет.
Передача власти старшим.
Кто нарушит, убивать.
С освещением патриаршим
Стал по-новому звучать.
Вспомни деда Мономаха.
Сколько звали на престол?
Пропускал не из-за страха,
Старший был на этот «стол».
В сорок шесть он стал Великий
И нам это завещал.
Мономах был не двуликий,
Принцип свой он защищал».
- «У меня же был Саввелий
И сказал – вопрос решён.
Люди звали и хотели,
Чтобы в Киев я пришёл.
Что и ты был тоже в курсе,
Он тебя о том просил.
А держать руку на пульсе
Ты способность сохранил».
- «Да, с Саввелием общался,
Рядом он, не даст соврать.
Быть Великим соглашался,
Но не так, он должен знать.
По Закону я, как старший,
Должен силой тебя снять.
Властью даже патриаршей
Право это отстоять.
Ты же братьям плюнул в душу.
Они старше. Ты не знал?
Я устои не нарушу
И не дам раздуть скандал.
И ещё, скажи мне честно,
Игорь чем не угодил.
Что его, как мне известно,
В каземате ты сгноил».
- «Он же враг всего семейства …»
- «Он вообще-то русский князь.
Рюрик этого злодейства
Не понял бы. Он и им связь.
Ну, отправил его ссылку,
Где, по нашим меркам, дрянь.
В Муром скажем как дразнилку
Или в ту ж Тмутаракань.
Князь в Руси народ особый,
Только в сечи может пасть.
Издеваться? Способ новый …
Напасть нам всем твоя страсть.
В поруб спрятал Святослава,
Он же новгородский князь».
- «Поддержал он, … ну, нет права
Лезть везде, не разберясь».
- «Святослав родной по крови
И он брата поддержал.
Не доставил тебе боли,
Даже рать здесь не держал.
Так что слушай что решаю!
Святослава отпустить!
Зря болтать, не разрешаю,
Всё должно меж нами быть.
С братьями вопрос улажу.
Я же им ну, … как отец.
А к тебе приставлю стражу,
Гридей я привёз, хитрец.
При малейшем недовольстве,
Я не дам наш род чернить.
А пока живи в довольстве
И не вздумай мне темнить».