Если бы я вошёл в аудиторию в середине восьмидесятых
и сказал - "мы живём на переферии истории!" -
публика задумалась бы. Возник бы спор или диспут.
В конечном итоге, все разошлись бы по блочным своим одиночкам
с чувством причастности к историческому процессу.
Каждый припал бы к собственному источнику,
данному в последнем номере "нового мира",
или в "самиздате" Булгакова, или в переписанном от руки
Мандельштаме.
Теперь, подобная речь, может вызвать лишь недоумение
или желание поскорее уйти из зала,
где опасно перевоплощаться из человека живущего ради жратвы
в человека себя приносящего в жертву -
слишком много блестящих вещей
окружает нас по ту сторону слов,
слишком много образов созданных для подавления мысли.
И видимость мирной жизни так натуральна,
что сложно поверить в то, что сценарии фильмов про зомби
всего лишь реальность вывернутая наизнанку.