Одичалыми верстами мчатся они ко мне, пронизывают, холодом тянут по низу, виски серебрят. Это как первые затяжки у турников октябрят, скомканные галстуки, высморканное в них детство, выпотрошенные кишки октября - это листья, гниющие в темных лужах, вроде бы еще не старик, а уже никому не нужен, будет хуже? Наверно не будет уже, на первом этаже сыростью тянет, подъезд не заперт и мхом облизывает ступени, ты увязаешь во мхе по колени, я же сползаю многим ниже и ближе. Этот город похож на чье-то воспоминание в горячечном бреду, однажды наступит день, когда я до тебя не дойду, и ты положишь на граненный засохшую корку хлеба и запомнишь, каким было в то утро сизым небо. Простоишь у турникета, перебирая в руках мелочь, а потом представишь, каким жалким стало без души это тело, тем более, если было жалким и с ней. Сгниет, остынет. Бомжи с картонками прошепчут во след на латыни, и ты ходишь весь день и зачем-то им вторишь.
Memento mori