КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ ЧАСТЕЙ ПОЭМЫ
Поэма начинается с поэтического повествования о том, как двое современных старшеклассников при посещении музея Отечественной войны 1812 года в ходе увлекательной экскурсии падают в обморок, застыв перед большим портретом Наполеона, и переносятся во времени в лагерь русской армии накануне Бородинского сражения 25 августа 1812 года. Подростки замечают обширную подготовку к великой битве... Русские воины настроены только на победу! В штабной палатке ребята встречают известных российских военачальников: М. И. Кутузова, П. И. Багратиона, М. Б. Барклая-де-Толли, Л. Л. Беннигсена, А. П. Ермолова, П. П. Коновницына, Н. Н. Раевского, Д. С. Дохтурова, И. С. Дорохова, Ф. П. Уварова. Известные полководцы кратко, но очень эмоционально рассказывают юным потомкам из будущего о трудной борьбе России против роста влияния Наполеона Бонапарта, выраженной в его наступательной и захватнической политике. Красочный рассказ полководцев начинается с описания Аустерлицкого сражения осенью 1805 года и распространяется до летних ожесточённых боёв с неприятелем в ходе Отечественной войны 1812 года. После экскурса по военной истории начала XIX века главный герой, шестнадцатилетний поэт, изучая вражескую диспозицию в подзорную трубу, сталкивается глазами с самим Наполеоном. Смелый, безответный, внутренний монолог юного автора поэмы по отношению к «злому гению столетья» будет сопровождать читателей на протяжении всего произведения, заставляя чувствовать, что происходит в душе любящего свою Родину подростка при его отважном противостоянии со своим «личным врагом», приведшим «Великую армию» на русскую землю. Центральный эпизод в композиции первой части поэмы – пламенная речь Михаила Илларионовича Кутузова перед строем русских войск. Эмоциональные, пронзительные воззвания старого фельдмаршала заставляют главных героев искренне прочувствовать духовное единение со всеми русскими защитниками, желающими только одного – разбить врага. Подростки зачисляются рядовыми в полк 26-ой пехотной дивизии 7-го пехотного корпуса 2-й Западной армии для участия в Бородинском сражении…
В начале второй части поэмы представлена масштабная поэтическая экспозиция Бородинского сражения 26 августа 1812 года, в котором главные герои принимают деятельное участие. Они являются свидетелями всех знаковых эпизодов того великого дня – борьбы за флеши на левом фланге нашей обороны, тяжелейшего ранения Петра Ивановича Багратиона, отступления русских войск на позицию у Курганной батареи, рейда отрядов М. И. Платова и Ф.П. Уварова в тыл неприятеля. Вместе с русской армией, отступающей сначала к Москве, а затем после совета в Филях, пройдя через столицу и осуществив фланговое перемещение, - в лагерь под Тарутино, юные гости из будущего, постепенно привыкают к солдатским будням, испытывая тяготы и лишения, становятся отважными, умелыми, терпеливыми бойцами. Далее в поэме ярко описываются сражения под Малоярославцем, Вязьмой, Красным, в которых принимает участие и главный герой. Юный автор, эмоционально переживая за судьбу своей Родины, за русскую землю, которую топчет неприятель, за испытания, выпавшие российскому народу, выражает свои мысли в поэтической форме, акцентируя внимание читателей и на характерах людей, с кем ему приходится встречаться, и на диалогах русских солдат, и на воззваниях Императора Александра I. В заключение второй части поэмы автор красочно описывает преследование редеющей французской армии нашими регулярными войсками и казачьими полками, ноябрьское сражение при переходе через реку Березину и дальнейший славный путь защитников Отечества пока жалкие остатки разрушенных неприятельских формирований не были выброшены с территории Российской империи в районе Ковно за Неман, откуда они пришли. Читатель становится свидетелем картины сокрушительного разгрома французской армии на фоне тяжёлых погодных условий, снегопадов и метелей (морозная русская зимушка явилась в этот год во всей своей красе и суровости), ставшего справедливым исходом с Божьей помощью, избавившей наше многострадальное Отечество от нашествия полчищ «двунадесяти» языков в 1812 году.
В начале января 1813 года русская армия начинает свой долгий заграничный поход, чтобы помочь народам Европы избавиться от гнёта Наполеона… Главные герои, гости из будущего, потомки наших бесстрашных героев той далёкой войны - вместе с русскими корпусами, чтобы продолжить своё волшебное путешествие по прошлому и победить…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Тогда решил наш Император
В Европу с армией идти.
Он видел так свою расплату
За разоренья, чтоб спасти
Народы все от Бонапарта,
Ставя осознанно на карту:
Свою решимость, и победу,
Боль за лишения и беды.
Возмездью суждено свершиться!
Он верил: скоро завершится
Полёт высокий корсиканца -
Желал навеки прекратить,
Чтоб не оставить даже шанса
Наполеону победить,
Добиться вскоре отреченья.
Сему он положил теченье,
Войдя в предместия Варшавы,
Чтобы российской крепкой славы
Сиял бы свет теперь надёжно.
Но все ж пока было тревожно
Нам без союзников сражаться.
Потери были велики!
Пока здесь станут собираться
Наши резервные полки
Из западных земель России,
Противник сможет свои силы
Свести опять в реванше скором.
И много было разговоров
Даже среди солдат на марше,
Когда мы у палаток кашу
За обе щёки жадно ели,
И все немножко разомлели.
--Ну, чё, служавыя, далече
Теперь пойдём. Опять калечить
Нас будут. Уж кохда конец?
Да, видно-ть мой старик-отец
Меня теперич не дождётся…
--А што ешо нам остаётся?
Ружо держи да и - вперёд
Поколь нас командир ведёт
Шагать в колоннах да кареях.
--А я, робяты, разумею,
Что долг наш – дальше-то идтить.
За смерть дружков я буду мстить,
Покуда чёрта не додавим
И пепел за Москву управим.
--Нашёл. Здесь камни не причастны,
И всем хранцузикам напрасно
Нам мстить. А вот Наполеона
Быстрее должно скинуть с трона,
Тогда ужо пойдём домой.
Ну, а пока годок-другой
Ешшо уж, братцы, повоюем…
То ль я привык и закалился,
Но легче стал терпеть мороз.
Иль, может, климат изменился
И вид заснеженных берёз.
Январь заканчивался. В Польше
Заметил: дни гораздо дольше
Настали. Воздух пах весною.
Воробушки над нашим строем,
Кружа, в перегонки резвились.
А мы в те дни не торопились…
Бивак разбили под Варшавой
И видели в ночи огни.
Да, город сей о русской славе
Преданья разные хранил…
Мы с другом к костерочку сели
И хлебушка, что был, поели.
К нам подошёл Кутузов сзади.
Была усталость в его взгляде.
За плечи крепко нас обнял,
С заботой родственной сказал:
--Внучки, наслышан, что герои!
Я всю дорогу верил в вас.
Теперь побудете со мною
При штабе армии. Приказ
Такой: набраться силы,
И слушать больше, и вникать.
Вам верно жизнь уж объяснила:
Не так-то просто воевать.
Скажу Вам от души и честно,
Что лучше было б обождать
Да отдышаться. Неуместны
Потери, да резерв добрать.
Но мы – Отечества солдаты,
И служим с честью! Коль приказ,
То должно исполнять, ребята.
И нет здесь выбора у нас.
А только с верой православной
Идти нам надобно вперёд!
Вот наш залог победы главный –
Такой уж русский наш народ. –
В ту ночь опять я много думал,
Скучал по маме, по Москве.
Одну другой сменяя думы
В моей роились голове.
«Вот чудо! Как это возможно?
Мне до сих пор поверить сложно
Во всё, что с нами приключилось».
Потом внутри тепло разлилось,
И я уснул в своей палатке
В давно привычном распорядке.
Потом на Калиш шли упорно,
Тесня французский арьергард.
Заставил на ночлег проворно
Нас становиться снегопад…
Кутузов был сосредоточен,
Однажды он уехал ночью.
И, как бывает, слух пустили,
Что мы недавно заключили
Какой-то важный договор.
Дня через три я разговор
Услышал за закрытой дверью.
Кутузов принимал Царя.
Спокойно Александр Первый
Вёл диалог: «А всё ж не зря
Рискнули мы в начале года,
Продолжив дальше наш поход.
Восстанье прусского народа
Положит правильный исход.
Я знаю ваши настроенья,
Вы, верно, знаете мои.
Прошу вас дать распоряженья,
Но силы поберечь свои.
--Йорк, Бюлов - в помощь Витгенштейну
Уже на марше, Государь.
Берлин возьмём без промедленья.
Сегодня гляну календарь,
И завтра план Вам свой представлю.
Совет сегодня проводил.
На Дрезден авангард направлен,
Но очень жду резервных сил.
--С резервом попрошу ускорить.
Под ваш, Светлейший Князь, догляд.
Вам должно всё в войсках устроить,
А то тако-о-о-е говорят,
Что слышать, право, неприятно.
--Ваше Величество, то есть.
Мне старику здесь всё понятно.
Мы не уроним нашу честь!
--А Вы здоровье берегите,
Ваш опыт очень нужен мне.
Коль чем помочь, то говорите,
Уж без стесненья на войне.
Светлейший Князь, ну что ж, прощайте. –
Со скрипом отворилась дверь. –
И с дисциплиной обещайте
Мне всё наладить. Нам теперь,
Чтоб с этим господином драться,
Совсем не стоит расслабляться. –
Сказал в дверях. Вмиг все застыли
По стойке смирно. Опустили
Чела, почтенье выражая,
Царя глазами провожая.
Его увидел я впервые,
И постараюсь описать.
Глаза иссиня голубые,
Во всём особенная стать.
Мундир подогнан идеально.
Царь, не сутулясь, вертикально
Держал, шагая, крепкий торс.
Муар редеющих волос
Смягчал немного образ важный.
И взором царь наш был отважный,
Уверенный и горделивый.
А по тому, как вёл войну,
Ещё и очень терпеливый,
И любящий свою страну.
Он удалился. «Что ж, с почином!
Ты не опешил. Молодчина! -
Сказал мне бравый генерал –
Царь многих сходу покорял,
Вводя меж тем в оцепененье.
Та-а-к, шагом марш в расположенье».
…Мы долго в Калише стояли…
Текли повсюду ручейки…
Реляций Витгенштейна ждали,
К нам шли резервные полки…
Берлин и Дрезден были взяты,
Готовились весь день солдаты
Идти в Силезию к Бунцлау,
Искать пути военной славы.
Король Вильгельм приехал Прусский
На смотр отдать почтенье русским.
В Силезии все веселились,
Несли подарки и цветы.
Солдаты вновь разговорились,
Пройдя с утра уж три версты.
--Фельдмаршал-батюшка наш сдал,
Совсем чегой-то подустал,
И бледный. Дохтура б ему
Да полежать бы, чай, в дому…
--То с нами был всегда весёлый,
А нынче он какой-то квёлый,
Молчит всё больше. Старость, видно.
А коль конец, то как обидно.
--Опять поставят иноверцев,
Оне мне сроду не по сердцу.
Эх, дай-то Бог ещё потянет,
А мы помолимся, славяне…
Как прибыли войска в Бунцлау,
То наш Кутузов тут же слёг.
Зашли… Кровать стояла справа,
Горел лампадки огонёк
Перед иконою походной,
И много собралось народу…
Неделю он уж не вставал,
Но порученья раздавал…
Кто приходил к нему, крестились,
За жизнь фельдмаршала молились…
Кутузов нас позвал. Мы сели
Подле кровати. Начал он:
«Ребятки, славно, что успели,
А то в ушах какой-то звон.
Совсем мне худо. Вот что, братцы,
Как видно, время уж прощаться.
Вот вам теперь моя рука».
За руку взяли старика.
--Так вот, должны вы обещать
Мои заветы передать
Потомкам. Не заветы – мысли.
И это просьба, не приказ.
Бодритесь! Что-то вы закисли.
Скорбеть не нужно в этот час.
Жизнь вечная нас ждёт, иная,
И, верно, вовсе без хлопот,
Не то, что наша жизнь земная.
Сие – без времени поход.
За память на земле – сраженья,
Знай, только участь выбирай.
Для эгоистов – лишь забвенье,
А для героев – вечный рай
И память добрая народа –
Высокий смысл, чтоб людям жить.
Внучки, здесь смысл такого рода:
Нам должно Родине служить.
Служил я честно, и не скрою:
Не стыдно мне за жизнь свою.
Я многих воспитал героев,
Не трусил ни в одном бою,
Кидался прямо в пекло грудью,
И ранен был не один раз.
От залпов вражеских орудий
И пуль – давно не видит глаз.
Внучки, такая служба наша
За Родину. И тем ценна.
Она ведь как Христова чаша,
И все мы пьём её до дна.
Но главная моя заслуга,
За что благодарит народ:
Что познакомил с русской вьюгой
Я Бонапарта в прошлый год,
И дал отведать его своре
Мясца их дохлых лошадей.
Всё, как я обещал, не боле.
Запомнят нашенских людей
Да зиму русскую тем паче!
Я дотерпел, и тем горжусь.
И не случилось бы иначе,
Не может пасть Святая Русь!
Всегда со мною был Суворов,
Учитель мой. День ото дня
Советом нужным, без укоров
В боях он направлял меня.
Вот он – пример, каких немного!
И он – герой, так уж герой!
Отец солдатам! Слава Богу,
Стоял за Родину горой!
И вы уж за неё постойте,
Внучки, надеюсь я на вас.
Идите с правдою, не бойтесь!
И с честью! Это мой приказ! –
Кутузов мягко улыбнулся
И сделал нам манящий жест.
Я над его лицом нагнулся,
Увидев под рубашкой крест.
--И с дамами, прошу, смелее,
Напористо и веселее!
Ведь это тож, по сути, бой,
Нам уготованный судьбой.
Но наступательно, красиво! –
Кутузов посмотрел игриво.
«Фельдмаршал наш – и здесь мужчина.
Ну, надо же, вот он даёт!
Хоть старика близка кончина,
А он своё: «Всегда вперёд!»
--Ребятушки, пока я в силе,
Хотел давно у вас спросить,
Что будет с Матушкой-Россией?
Мне с этим легче уходить. –
Старик нас молча и спокойно
Всё слушал, иногда вздыхал –
Про революцию и войны,
Про то, как наш народ страдал,
Про коммунистов и про стройки,
Про космос и про перестройку,
Про армию, про демократов,
Про то, как наседают Штаты.
Ну, в общем, обо всём, но вкратце,
Чтоб можно было разобраться.
Кутузов, глубоко вздыхая,
Отёр тихонько мокрый глаз,
Лежал, рукой перебирая
Край пледа, и смотрел на нас.
--Внучки, спасибо! Понял ясно,
Что жизнь Отечества – борьба.
И наше дело не напрасно!
Такая, видно, уж судьба
У нашей Родины. Подмога
Всегда приходит к нам от Бога.
Займём Париж. Венец тщеславья!
Дойдём, хоть даже через год.
И император наш прославит
Себя и русский наш народ!
Но снова тысячи полягут
За этот год. Зачем? По мне,
И так хватило б чести флагу
В Святой Отеческой войне!
Там, где остались кости наши,
На поле у Бородино,
Где всё омыто кровью павших
Поставят памятник. Оно
Всем возвестит о нашей славе –
Откроют там большой музей, –
И станет средь других в державе
Одним из памятных полей.
Внучки, и вы всем расскажите,
Чтобы запомнили в веках
Как было. В красках опишите
И даже, может быть, в стихах.
Ступайте с Богом, - отвернувшись,
Кутузов нам махнул вослед.
У двери с другом, оглянувшись,
Запомнили: зелёный плед
И умирающего бледность.
Понятной стала неизбежность
Уж верно близкого конца.
И доктор пот с его лица
Стирал в задумчивой печали.
Кто обступил кровать, молчали…
Потом врачи весь день сражались
За жизнь Кутузова. Но вот
Один врач вышел – все собрались –
Перекрестился, чуть вперёд
Качнулся от часов бессонных,
Им на ногах перенесённых.
--Мы сделали всё, что могли,
Но, к сожаленью, не спасли.
Кутузов умер. – Все крестились
И на колени опустились.
Внутри переживал: «Нелепость,
Печаль, и жалость, и беда.
Кутузов был для нас как крепость:
С добром поддерживал всегда,
Воспитывал, понять старался
И никогда не оставался
Он равнодушным: всё расскажет,
Коль не понятно – сам покажет».
Я помню, именно в тот вечер,
В Бунцлау подсказал мне ветер,
Задувший вдруг с огромной силой,
Создать поэму о войне.
«Как будто бы сама Россия
Работу поручила мне:
Такую нужную работу,
Чтоб описать, как шла пехота,
Как мы французов побеждали,
Зимой от холода дрожали,
И как бежали в штыковую,
Чтоб землю отстоять родную!
Ещё о том, как помогали
Соседям воевать со злом.
Мы зло нещадно поражали,
Шли, если надо, напролом
И достигали своей цели!
Пусть, нужен год иль даже два,
Мы, русские всегда хотели
Лишь справедливости. Едва
Чужак зашёл на нашу землю,
Решили биться до конца!
Полупобед мы не приемлем!
Мы знаем: хватит нам свинца!
Лишь только полная победа!
Огню возмездия – гореть!
И чужаку за наши беды –
Лишь отреченье или смерть!»
...К царю помчал с печальной вестью
Посыльный, торопя коня.
«Что будет? Ждать пока на месте
Приказа нам день ото дня?
Паскевич наш сейчас в Варшаве.
А тут, в Селезии уж травы
От солнца тёплого взошли,
Кусты какие-то цвели
Красивым белоснежным цветом,
Пригрело, как бывает летом…
В конце апреля тот посыльный
Вернулся и привёз рескрипт,
Где список указаний длинный,
Что император наш скорбит
О том, что умер князь Кутузов,
О том, что бились мы с французом
В бою тяжёлом под Люценом.
Нам в подкрепленье к Бауцену
Указано ступать немедля –
Пешком в пути почти неделя.
До нашей армии мы к ночи
Дошли и сели отдохнуть.
Я с ног валился. «Нету мочи.
Хотя б пару часов вздремнуть».
Ночной совет в штабной палатке
Назначен был. О распорядке
Пётр Христианович вещал,
Места позиций назначал…
Собралось много генералов,
И спрашивали нас сначала
Про день Кутузова последний…
Почтили память… А потом
Ошибки пройденных сражений
Все обсуждали за столом,
Склонившись над большою картой.
--Опять спиною к Бонапарте
Идтить нам надо, господа.
То – чепуха и ерунда.
Не верится. Но факт упрямый.
И, не увиливая, прямо
Сегодня надо разобраться
В просчётах. Завтра снова бой.
--Что говорить. Нам должно драться,
Чтоб через день перед собой
Повторно не было бы стыдно.
--Но, молодняк же, сосунки!
Вот это очень и обидно.
--По двое лезут на штыки.
Я удивляюсь: как же скоро
Смог Бонапарт войска собрать.
--Умён, собака! Нет и спора.
И снова начал нас щипать.
Ещё бы власть была далече.
Так нет. Мы все здесь на виду.
Дадут оценку завтра в вечер
Монархи ратному труду.
--Граф Милорадович - у Шпрее.
Ваш корпус, князь, - здесь, на холме,
А Ваш – пред городом, левее.
Ход боя – регулярно мне!
Жаль Кульнева со мной не будет.
Уж он бы шороху задал!
Удино вряд ли позабудет,
Что есть кавалерийский шквал!
Мы ждём известий от Барклая.
К французам же подходит Нэй.
Аванпосты усилить с краю –
Поставить лучших егерей!
Иметь в бою контакт надёжный,
Посыльных долго не держать.
Прошу: смелей, но осторожней.
Всем до приказа отдыхать.
...С утра было свежо у Шпрее,
Стелился над водой туман…
Мы на позиции в траншее
Дремали… Слышу – барабан
Опять вдали раздался рвано…
(Ох, мне уж эти барабаны!)
Я не боялся. Терпеливо
Сидел, вздыхая молчаливо,
В десятый раз ружьё проверив,
Глазами расстояние меря
Я до французских батальонов,
Которые пошли на нас
В каре меж редких эскадронов.
«Славя-я-яне, к бо-о-ою!» был приказ.
И снова вихрем закрутила
Войны неведомая сила,
Притягивая как магнитом
По фронту, лошадьми изрытом,
Десятки тысяч в пыльном круге
Идти и убивать друг друга!
Цеплялись мысли друг за друга…
Всплыли Кутузова слова,
Весёлый смех моей подруги,
Мои родители, Москва,
Наш двор, футбольный матч у школы,
С друзьями разные приколы…
Потом очнулся. Вот он – я!
Судьба мятежная моя
Сегодня так распорядилась.
В груди с волненьем сердце билось…
Как странно: свежестью дышала
Повсюду яркая весна,
И здесь же смело убивала
Людей проклятая война!
Несовместимо! Непонятно!
Но время не вернуть обратно!
Цветёт, шумит зелёный май!
«Славяне, братцы, не зевай!
Пехоты ихней дюже много …
Ребятушки, давайте, с Богом!»
Я знал, вдыхая дым сраженья,
Что там, за фронтом, в глубине,
Отдав Бертье распоряженья,
Их командир был на коне…
Я чувствовал, что рядом он –
Мой личный враг Наполеон.
Верхом, в своём мундире сером,
Не изменив своим манерам,
Молчал, кивая головою
И видя всю картину боя…
Вставал я дважды в штыковую,
Порвал на рукаве мундир.
«Орлы-ы-ы-ы, собрались! Атакуем!» -
Кричал сквозь взрывы командир.
Но всё же отступили вскоре …
И я в солдатском разговоре
Услышал: «То на запад дружно
Шагали мы… Тут снова нужно
Итить сквозь грязь и пыль дорог
Нам нонче, братцы, на восток…»
Не ел уж сутки. Брюхо ныло…
В сраженье локоть повредил.
Все в отступленье шли уныло…
Под вечер ливень зарядил
С грозой такой, что страшно стало!
Как будто в трауре рыдала
Природа реквиемом строгим.
Бурлила жижа на дороге –
Топила ноги, издевалась,
Множа солдатскую усталость…
Но мы ж – бойцы, и мы – мужчины!
Кому ж тогда удел – терпеть,
Под ноши подставляя спины?
Кому в боях идти на смерть?
Пусть нам! Осознанно и смело
Идём вперёд – наш выбор сделан!
Под флагом христианской веры,
Со светом «главного примера»
Мы посвящаем наши жизни
Всем русским людям и Отчизне!
Чужак, опять тебе неймётся,
Ты снова армию собрал.
Народ твой вскоре разберётся,
Кого он властвовать избрал.
Одни гордыня и тщеславье –
Посылы для военной славы.
Ты по костям, любой ценой
Готов на всех идти войной
Легко, не чувствуя вины.
Не можешь больше без войны!
В России «дали по сусалам»,
Опять ты, вроде, - невредим,
Как видно, получил, но мало.
Что ж, мы ещё тебе дадим!
Ошибки все свои исправим,
И, наконец, тебя додавим –
Маньяка, алчущего славы.
Ты к нам пришёл. Теперь по праву –
Мы знаем: будет тяжело –
Повергнем мировое зло!
...Уж вскоре Витгенштейна сняли,
Главою армий стал Барклай.
Не торопясь мы отступали
В Силезию – зелёный край.
Пришли о перемирье вести.
Разбили биваки мы в месте
Красивом, прямо у реки…
Стираться начали полки
И на ночлег располагаться,
Чтоб сутки-двое отоспаться…
…Тот год в Европе жарко было…
Днями сходило семь потов…
Жизнь наша в лагере бурлила,
Стояли подле казаков
Донских. Вот те всегда резвились –
Вдогон на лошадях носились,
Купались голыми верхом,
Ночами ж круг костра гуртом
Свои затягивали песни…
Не слышал лучше и чудесней…
Слова в них были про печали,
Про душу казака, про Дон,
Как хороши степные дали,
Про ветер, что похож на стон…
Ещё про вещую свободу
Вольнолюбивого народа,
Про честь, про горькую разлуку
С женой, сердец влюблённых муку,
Про верных боевых друзей,
Да про несущихся коней…
«…Вот из дверей святого храма
Казак в доспехах боевых
Идёт к коню, из церкви прямо
С отцом, в кругу своих родных.
Жена коня подводит мужу,
Племянник пику подаёт.
--Вот, - говорит отец – послушай
Моих речей ты наперёд.
Мы послужили Государю,
Теперь тебе черёд служить.
Ну, поцелуй же женку Варю,
И время уж благословить!
Пусть Бог тебе подарит силы
Долг службы свято соблюдать,
Служить, как мы Царю служили,
И славу рода поддержать.
И ни в бою, ни перед боем
Ты не бранися, не ругай.
Ведомый свыше пред судьбою
Крестом себя ты осеняй…
Коня даю тебе лихого,
Он добровит был у меня,
И твоего отца седого
Носил в огонь и из огня.
Конь боевой всего дороже,
И ты, мой сын, им дорожи.
И лучше сам ты ешь поплоше,
А лошадь в холе содержи…»
Заслушивался я мечтая,
И слёзы по щекам текли…
Мне вспомнилась земля родная –
Берёзки, реченька, вдали
Стога как шапки меховые,
Леса в тумане голубые,
Деревни… Хоть я городской,
В душе давно живёт с тоской
Любовь к просторам деревенским
Со взглядом романтичным, детским…
Мечтал всю жизнь верхом промчаться
Галопом по родным полям,
Устав, в речушке искупаться,
И в разноцветии земля,
Чтоб ароматом опьянила,
Волшебной силой окрылила
И счастьем! Вот она – свобо-о-о-о-ода!
Ярило-солнце с небосвода
Чтобы потом лучами грело,
А я бы песню грянул смело!...
…Один казак младой, проворный
Мне как-то крикнул: «Чо глядишь?
То Чалый – конь как ворон чёрный.
Смирной, трёхлеток. Ну, сади-и-и-ись!
Я поможу! Гей, ну не бо-о-ойси!
Вот сапохи. Не сдюжишь босым!» -
В седло уселся кое как. –
Ну, во-о-о-о, теперич как каза-а-ак! -
Похлопал по плечу. «Мужчи-и-и-ина!
Повод держи вот так. С почи-и-ином!»
Неделю плотно занимался.
Признаюсь, было тяжело.
Я часто падал, поднимался
И снова залезал в седло.
Нового друга звали Сашкой.
Лупил он Чалого с оттяжкой,
Чтоб тот со мной на длинном корде
Бежал бы рысью. «Вот ведь морда-а-а-а!
Баглай !» - и Сашка улыбался.
Я ж в такт рыси вставать старался…
Он был с Букановской станицы –
Там, где Хопёр впадает в Дон;
Всё рассказал подробно, в лицах –
Про родственников, и про дом,
Что в честь Суворова был назван,
И по отцовскому приказу
В пятнадцать лет сидел в седле,
Постигнув в ратном ремесле
Он тонкости; и заграницей
Сражался под Аустерлицем…
Сдружились с Сашкой. До заката
Носились. Ладно нет войны…
С поддержкой старые солдаты
Смотрели всё со стороны…
--Так сильно не тяни, не му-у-учи.
Ну во-о-о-от, таперича-то луччи…
Не то шо було анадысь .
Чаво аскалился? Держись!
Ща по байракам мы прохватим –
Кажу , как гарцевал мой батя…
А ты не выруши мне на зень
Сваво младого казака,
Кохда защикиляш по хрязи,
У-у-у, морда! – сашкина рука
Лежала у коня на шее…
Потом продолжил мне: «Левее,
На балку ! Ты за мной держися!
Потом в тот лес. Не торопися!
Сжимай коленями коня,
Учися, зыркай на меня…
Похна-а-а-али, как казачья лава!
Там на прихорке – поворот.
Э-э-х луг духмяный как отрава! –
Галопом мы неслись вперёд.
Так целый час без передыха.
Мне Сашка крикнул: «Було лихо!
Ружо да пику – буш казак!
Ты смелый – это не пустяк.
К реке давай – лошадки в мыле.
Побаним их поколь не встыли.
Красивым словом «повечерье»
Мой новый друг назвал закат…
К костру мы с казаками сели.
Внутри всё пело, я был рад,
Что в круге много улыбались,
Меня поддерживать старались,
Расспрашивали о России
С подробностями и просили
Потомкам после рассказать –
Донцы как могут воевать…
…В начале августа собрались
Опять в поход. Труба зовёт!
В Саксонию мы направлялись,
Шли вёрст по двадцать в переход…
Потом с неделю ожидали…
Я слышал, мы сраженье дали
Под Дрезденом … Вновь отошли
В красивый уголок земли –
Богемию, по перевалу,
Дорогой горной через скалы.
И вот под Кульмом завязалось
Сраженье… С самого утра
Французы шли на нас, казалось, -
Их больше раза в два. «Ура-а-а-а-а!»
Ермолов дал приказ к атаке,
И мы помчались! Всё во мраке!
Сверкали, звякали штыки!
--Вперё-ё-ё-ёд и давим, мужики-и-и!
--Для нас привычно енто дело!
--Не тру-у-усь – коли-и-и на ближней смело!
Войска Вандама наступают,
Но русские стоят стеной!
Воюет гвардия лихая!
Полдня кипит кровавый бой!
--Держа-а-аться, мужики, держа-а-аться!
А то ведь, енто, может статься,
Что нынче наш последний бой! –
И вновь у нас над головой
«Ура-а-а-а-а-а-а» раскатисто промчалось…
«Мы вы-ы-ыстоим! Малька осталось!»
Граф Остерман был с нами тут же
На верном, боевом коне…
--А ну, терпе-е-еть, славя-я-яне, сдю….жим… -
И верно показалось мне,
Что его голос оборвался…
Стонал он, за плечо держался
Своею правою рукою…
Мы все – к нему! Прикрыв собою,
Его на землю положили…
Врачи с носилками спешили…
Мы помогали в лазарете…
Хирургов граф к себе призвал,
Лёжа на стареньком лафете,
Превозмогая боль, сказал :
«Режь с Богом, братец, и быстрее, -
Кивнув врачу, – и веселее!
За Родину страдать не больно.
В бою мы взяли верх – довольно
Для радости. И спойте нашу,
Да громко, чтобы как на марше!»
…На день другой сам царь приехал.
Был весел, всех благодарил .
Нежданный апогей успеха
Нам вдруг надежду подарил,
Что вновь пребудет дух победный
У русских, а печаль и беды
Забудутся, как в страшном сне…
Я понял ясно: на войне
Всё очень быстро происходит –
Она для всех места находит…
--Победу Кульма не забуду, -
Царь чувственно благодарил -
До своей смерти помнить буду,
Как Русский Дух наш победил!
…Сентябрь выдался красивым,
Нечаянным солнцем пригревал…
Мы шли неспешно, молчаливо,
Устали. Сели на привал…
--Теперич к Лейпциху мы маршем
Пойдём , - сказал один боец.
Его не видел с нами раньше.
--Войне, чай, скоро уж конец.
--Я слышал, всех тудыть-то гонють.
Опять поди устроют бойню.
А с провиянтом полный крах –
Мол, побирайтесь на полях.
Уж брюхо-то к спине прилипло, -
Кирьяныч наш ответил сипло.
--Э-эх, был харчец бы нонче к месту.
--Да мы все из такого теста,
Что можем сутками не есть
И пуд ешшо с собою несть.
С времён Суворова за нами
Прослыло быть богатырями.
Так шо уж потерпи, браток.
Вот тут сухариков с пяток
На всех с позавчера осталось,
Так шо побалуемся малость.
А вечерком козу завалим,
Да костерок ешшо распалим.
--Эй, хва-а-тит! Слюни уж текуть!
Прям, козы тебя нынче ждуть!
Но по грибы в лес сходим то-о-очно,
И делать енто надо срочно –
После дождя-то в самый раз!
Коль ежли токмо не приказ
Опять идтить без передыху…
--Эва, кричат там что-то! Тихо!
И по-немецки, мать твою.
Для русских лутьше, шоб в бою
Над нами русские стояли ,
Родным глаголом управляли.
А то ишь: Блюхер, Берги, Йорки…
Язык сломаешь! Дай махорки.
Ермолов чем не угодил?
Он бы скорее победил!
И мы бы бехали с задором.
--Эй, мужики, да хватит споров!
Барклай то тоже, чай, не росс.
--Да он родной уж. Не вопрос.
--Эй, хватит вам тут препираться!
Кажись, зовут нас собираться…
...Предместья Лейпцига с холмами…
До горизонта бросив взгляд,
Увидел: нашими войсками
Всё занято, и говорят,
Что скоро будет наступленье…
Опять исполним своё рвенье,
Но завтра… Сели к костерочку,
Водицы выпив по глоточку,
Да греться… Стало холоднее,
И ночи с моросью – длиннее…
Тогда, я помню, при атаке
Французской конницы был шквал,
Сносящий всё. «Вот ведь собаки!» -
Я думал, тихо наблюдал,
Переживая. «Верно бойня!
Какой, позвольте, тут – спокойней!»
Захлёстывал адреналин!
Из разных жизненных картин
В душе убийство не приемлю!
Присел я на сырую землю…
Она дрожала… Император
Стоял со свитой в стороне…
Бежали толпами солдаты…
Потом Ефремов на коне
Полк за собою лейб-казаков
Призвал в ответную атаку:
«До-о-о-онцы, за мно-о-ою ры-ысью-ю-ю, ма-а-а-арш!»
Казаки, в миг поймав кураж,
Со свистом развернулись в лаву.
«За-а-а Госуда-а-аря и Держа-а-аву!»
И понеслись, врубаясь в латы
Французских, мощных кирасир.
«Давай их пиками, ребяты!
Малька им пустим с брюхов жир!
А ну-ка, подь сюды, верзила,
Ща будет тебе жизнь не мила –
На-а-а-а! Ну-ка, мать твою ети!
Меня ты, Господи. Прости!»
Донских казаков трудно взять –
Умеют славно воевать!
…Два дня мы плотно наступали…
Армады шли со всех сторон!
Скрепя все силы мы дожали,
Французам нанеся урон!
Триумф был близок – ощущалось:
Совсем немного нам осталось
До Лейпцига. И вот с утра
В атаку бросились! «Ура-а-а-а-а!»
Казаки с гиканьем неслись,
И вскоре в город ворвались!
Ударил штык о камень звонко!
Француз – в пролёт окна. За ним!
О, Господи! В углу девчонка
Сидела. Всё окутал дым.
Лет, видимо, семи. Дрожала
И куклу грязную прижала
Она ручонками к груди.
Я подошёл. Она твердит:
--Ich habe Angst! – и так с минуту. –
Soldat, Ich verlor meine Mutter.
Я понял: маму потеряла.
Замёрзла, видно, тут сидеть,
Уже не плакала – устала.
Я думал: как же мне согреть
Девчонку? Снял с себя бушлатик,
Набросил прямо поверх платья,
Взял на руки, прикрыв собою.
«Дай, Бог-то, справимся с судьбою!
Проскочим весь свистящий шквал!»
Я выдохнул и побежал.
«За что ей горечь испытаний?
Жива ль потерянная мать?
Всю меру девочки страданий
Готов я на себя принять!
Я нёс девчонку с поля боя,
Прикрыв её своей рукою,
Был как гранитная скала!
Чтоб только девочка жила!»
Она не хныкала, держалась,
Ко мне тихонечко прижалась.
«И нет для взрослых оправданья!
Ответят все они сполна
За то, что рушит ожиданья
Детей проклятая война!
За то, что деток допустили
Увидеть этот страшный ад,
За то, что их не защитили.
И время не вернуть назад.
Многих мальцов война застала…
Помолимся за тех детей!
И это, знаете, не мало,
Чтоб Бог среди своих путей
Воздвиг им верную защиту,
И перенёс, и оградил,
Сместил незримые орбиты,
И дал бы деткам много сил,
Чтоб выстоять в огне смертельном,
Терпенья подвиг совершить,
Быть верными единой цели:
Чтоб вырваться и чтобы жить!»
Взрывались ядра недалече.
Вот наш окоп, и мы дошли.
Ревел повсюду гул картечи,
Взрыхляя борозды земли.
Шепнула: «Danke» мне на ушко,
Ручонками обняв меня.
Вдруг рядом прогремела пушка,
Извергнув мощный шлейф огня!
Мысли стремительно летели,
И пульс опять стучал в висках.
Ну, слава Богу, что успели,
Хватило сил в моих руках.
И вновь, и вновь мы наступали.
Опять кругом сплошная кровь.
Друг друга смело убивали
Штыками вновь, и вновь, и вновь!
Пора вечерняя настала…
Как я устал! Всё позади.
Лишь видел, как она стояла
С прижатой куколкой к груди.
Чуть позже мужики сказали:
--Дак, енто, слышь ты, с час едва ли
Нашлась мамаша-то девчонки.
--Вот тут стояли-вот в сторонке
И плакали, как две белуги.
--И Слава Богу. Вот что, други,
Давайте-ка поспим малька,
Покопим силы для рывка. --
А я совсем не мог уснуть,
Что-то теснило мою грудь,
Всё вспоминал себя ребёнком,
Да как сегодня нёс девчонку…
...В ту ночь мне после боя снилось,
Лишь только я глаза сомкнул,
Как будто небо отворилось,
Сначала яркий луч блеснул,
По полю пробежав украдкой…
Вдруг Памятник передо мной –
Солдат советский в плащ-палатке.
Он с непокрытой головой
Девчоночку держал надёжно
Одной рукой, в другой был меч,
Чтобы среди войны тревожной
От зла ребёнка уберечь.
Был из учебников знакомый
Мне этот Памятник. И вот,
Чудесной силою ведомый,
Меня направило вперёд!
Летел я, не боясь разбиться,
Вокруг мерцало всё огнём!
Касанье!!! Мыслил раствориться
Своими клеточками в нём!
О, чудо! Что со мною стало?
Какой же я теперь большой!
И будто вылит из металла
Как Памятник. С живой душой…
Всё чувствовал! Хрипел, старался,
Душа рвалась весь мир спасти!
Но лишь на месте оставался,
Не мог на землю я сойти.
Какой-то исполинской силой
Я был от Бога наделён,
Любовью к Матушке-России
В душе своей я окрылён.
Простой солдат – освободитель,
Спасти пришедший, смерть поправ,
Зла мирового победитель,
Кто славу заслужил в веках…
Ужели это я? … Проснувшись,
Почувствовал, что весь в поту,
И на мгновенье в сон вернувшись,
Я вспомнил эту высоту…
…И снова полная победа!
Не выдержал уставший враг.
«Терпеть, собрав все силы, - кредо
Для русских, - понял уж чужак.
Давно он начал сомневаться,
Но продолжал упрямо драться…
Для нас и это – ничего…
Мы тоже все за одного
Сражаться доблестно умеем –
Врага любого одолеем!»
Окончив счёт большим потерям,
Приняв награды от страны ,
Наши войска, лишь вёрсты меря,
Вперёд как верные сыны
Опять на запад по приказу
Стремились к Рейну… Но не сразу,
Дойдя до Франкфурта , застряли,
С надеждой передыха ждали…
Мы с другом сильно простудились
И в лазарете находились…
...Мы выспались и подлечились,
Оправившись и став сильней.
За долгий путь мы научились
На протяженье долгих дней:
Стрелять, терпеть жару и холод,
Сносить нас мучающий голод
И боль, гасить упрямый страх,
Еду готовить на углях,
На шпагах драться, спать на сене,
Верхом скакать, забыв о лени…
..............
Под Новый год мы шли на Базель…
Рейн перейдя по двум мостам,
Ждали монаршего приказа,
Что полетел по всем полкам:
Войти во Франции пределы ,
Продолжив начатое дело,
Тесня к Парижу Бонапарте.
Крутили командиры карты,
На Лангр рассчитав дорогу…
«Во Францию… Ну, что же, с Богом!»
...Вперёд сначала по предгорьям,
Потом равнины начались…
По слякоти дороги торя,
В колоннах мы разобрались,
Ступая по земле французской,
В строю однако с песней русской,
В душе с задором как всегда.
Всё одолеем – не беда!
Ночами мы подолгу спали –
От маршей трудных отдыхали…
Слова воззванием глубоким
В моё сознание до слёз
Врезались, смыслом став высоким,
Над чем задумался всерьёз.
“Воины! Мужество и храбрость ваши привели вас от Оки на Рейн. Они ведут вас далее: мы переходим за оный, вступаем в пределы той Земли, с которой ведем кровопролитную, жестокую войну. Мы уже спасли, прославили Отечество свое, возвратили Европе свободу ее и независимость. Остается увенчать великий подвиг сей желаемым миром. Да водворится на всем шаре земном спокойствие и тишина! Да будет каждое царство под единой собственного правительства своего властью и законом благополучно! Да процветает в каждой земле ко всеобщему благоденствию народов вера, язык, науки, художества и торговля! Сие есть намерение наше, а не продолжение брани и разорения. Неприятели, вступая в середину царства нашего, нанесли нам много зла, но и претерпели страшную казнь. Гнев Божий поразил их. Не уподобимся им: человеколюбивому Богу не может быть угодно бесчеловечие и зверство. Забудем дела их; понесем к ним не месть и злобу, но дружелюбие и простертую для примирения руку. Слава россиянина — низвергать ополченного врага и по исторжении из рук его оружия, благодетельствовать ему и мирным его собратьям. Сему научат нас свято почитаемая в душах наших православная вера. Она божественными устами вещает нам: “Любите враги ваша и ненавидящим вас творите добро”. Александр Фрейбург 23-го декабря 1813 года.
«Непостижимо! Непонятно!»
Печальной думой в голове
Вдруг память повела обратно
Меня к разрушенной Москве,
И раной в сердце затомило,
Стремления царя открыло:
Не месть нести врагам ответом –
Любовь, что в книге книг воспета.
«Вот она сила созиданья,
Огонь священный мирозданья!»
…Я у костра один остался,
Мне как-то, помню, не спалось…
Холодный ветер разыгрался!
Накрылся пледом я. Неслось
Всё мимо: снег, ошмётки сена,
Листва… Вдруг из ночного плена
Луна как свет от фонаря
На время выглянув, но зря,
И быстро тучею закрылась.
Метель позёмкою кружилась…
Тоской знакомой сердце ныло…
Я вспомнил дом, отца и мать,
Как здорово нам вместе было…
Мне вовсе не хотелось спать.
Скучал, и, взяв блокнот измятый, -
Ну что ж, простительно солдату, -
Извлёк я карандашик малый,
С большою трещинкой, «бывалый»…
Пусть руки у меня дрожали,
Но строчки сами побежали:
Россия, как же я скучаю
Здесь, на чужбине без тебя…
Друзей, конечно, привечаю,
В душе их искренне любя.
Но всё здесь как-то по-другому:
Леса, деревни, города,
Язык – нет ощущенья дома,
Что в жизни с трепетом всегда
Ценил, к чему стремился с детства,
Что приходило мне во снах,
Давно что принял я в наследство,
Что исповедую в стихах -
В тебе когда я растворяюсь,
Дышу историей твоей,
От созерцанья наслаждаюсь
Твоих раскидистых полей,
Лесов с туманами седыми,
Широких, голубых озёр,
Церквей с главами золотыми…
Какой восторг! Какой простор!
Какой размах для созиданья,
И как же дома хорошо!
Моё счастливое призванье –
Я просто русский всей душой!
…Под Ла-Ротьером мы в резерве
С повязками на рукавах
Известий ожидали первых
С передовой. Сидели в рвах
Сначала, после с канонадой
В составе малого отряда
Толкали пушки с должным рвеньем.
Приказ: «Резервы – в наступленье!»
В тот день сорвал я сильно спину –
Держался, я же ведь мужчина.
…Главная армия неспешно
Днями тянулась на Труа …
Через неделю в штаб с депешей
Примчал посыльный. Голова
Его была в крови от раны.
Известье, что в долине Марны
Урон у Блюхера немалый ,
Олсуфьев в плен попал . Усталый
Всадник со стоном сполз с коня
И греться сел подле огня…
--Видать-то близко до Парижу.
Ужель столицу их увижу?
Вот угораздит Бог. Чудно-о-о!
--Теперича ешшо одно
Всё бередит тоскою душу:
Недолго воевать, а лутьше
Отметиться и ну-у-у домой –
К детишкам, встретиться с женой,
Пройтись с сохою за лошадкой
Да порыбалить. Было б сладко…
--Зашлють ешшо куды-нибудь,
Такой уж наш солдатский путь.
Дадут дней десять увольненья,
И - побоку все сожаленья…
--Эй, Колька, дай хоть помечтать,
А то завёл своё опять.
--Кузьма, да полно те, мечтай!
Солдат забудут, так и знай.
--По месяцу должны нам дать
За то, что славно побеждать
За енти годы научились
Да по Европе прокатились.
--Кузьма, ты сёдня размечталси.
Билет на отпуск чтоб досталси,
Тебе тянуть ешшо лет восемь,
А опосля расскажешь – спросим.
--Эй, спорщики, Бог вам судья.
Вот мысль простецкая моя:
Сначала одержи победу,
А после уж веди беседу,
Шо будет так или вот так –
Мечтой шоб не попасть в просак. –
И мужики все засмеялись,
По бивакам засобирались…
...Февраль холодным был, и сложно
Без провианта. Но терпел.
Месили грязь по бездорожью…
Я есть и выспаться хотел.
Бесцельные перемещенья -
Не понимали их значенья.
Как будто все чего-то ждали…
То шли вперёд, то отступали…
Так видимо угодно Богу,
Наметил Он для всех дорогу…
…В начале марта потеплело…
Я помню тот кровавый бой:
Мы шли вперёд в атаку смело,
«Ура-а-а-а» неслось над головой…
И вдруг в ста метрах, вижу – он,
Верхом мой враг Наполеон.
Взрыв рядом с ним, и всё в дыму…
Прошли секунды… Не пойму.
Конь пал, а он же невредим.
Но вряд ли уж непобедим…
Чужак, ты слышишь? Вот он - я!
Со мною здесь - мои друзья.
Теперь пришёл к тебе домой.
Не нравится ответный мой
Визит? А ты покушай
И правду - всю как есть – послушай,
Простого русского бойца,
Стоит который до конца
За Родину и помогает слабым!
Ты не поймёшь! Не те уставы!
Всегда стремился ты к величью!
Вот в этом главное отличье:
Мы ж к справедливости стремились,
Как видишь, не остановились!
Тебя я вовсе не боюсь!
За мной – народ, за мною – Русь!
В Арси-сюр-об после атаки
Раевский вдруг окликнул нас:
--Орлы, смотрю: что за рубаки?
А это – вы! Ну, высший класс!
И выправка, и возмужали,
И в штыковую не дрожали!
Как есть: отважные бойцы!
Восторг! Ну, право, молодцы!
Раевский нами восхищался,
За плечи с силой обнимал,
Открыто, с чувством улыбался
И, глядя нам в глаза, сказал:
--Есть, что потомкам передать
И каждому из вас избрать
Возможно своё дело жизни,
Чтоб с честью послужить Отчизне.
Спросил: «Всё пишешь?» у меня –
Подбавь там жаркого огня!
Читал. Пиши, сынок, пиши.
Главное, чтобы от души!
Теперь Наполеону – крышка!
Он как заносчивый мальчишка:
Грудь – колесом, а толку – чуть.
Уж всем вокруг понятна суть:
Злой гений этот доигрался.
Нам до Парижа путь остался
И – слава! Ладно, отдыхайте.
Ребятки, силы собирайте…
Постойте-ка. Обоз пришёл…» -
От нас Раевский отошёл…
«Привыкли: сколько надо ждать».
Минут вернулся через пять,
Как новый самовар сияя.
--Сынки, Россия награждает
Всех нас за подвиги народа
В войне двенадцатого года. –
У меня руки задрожали
И, помню, слёзы побежали…
Несли мы с гордостью награды
И были несказанно рады!
…Лихие всадники летели!
Уж виден Фер-Шампенуаз.
Вновь пули в воздухе свистели,
Едва не задевая нас!
Вдруг буря ! Пыль и ветер сильный,
Дождь с градом полепил обильный…
Кровь, взрывы, ржанье лошадей
И стоны раненых людей…
Мы с другом про себя роптали:
Свои бы в грязь не затоптали…
--Всё! Путь открытый до Парижа!
Дней пять, я слышал, может ближе…
--Дай Бог–то нам в живых остаться,
А опосля домой добраться.
--Наш император-то, видал –
Сегодня сам в каре спасал
Французов от резни кровавой?
--По Божьи так-то. Ента слава
За ним давно идёть по жизни –
Он Богу верен и Отчизне,
Щадить умеет и прощать,
Добра ему не занимать.
--Да, царь наш – истый миротворец,
Тому примеров – много сториц.
…Париж – старинный франкский град
Лежал пред нами в ожидании…
Четыре сотни лет назад
Здесь люди приняли страдания
От англичан… Века прошли…
«А что же эти принесли –
Войска под нашими стенами?» -
Такими, видимо, словами
Тревогу нынче выражали
Все парижане и дрожали –
Боялись мщения Парижу
За то, что сделали с Москвой.
Их император был постыжен,
Сам с вечно гордой головой,
Но проиграл заблудший гений,
Не принял праведных решений,
Из жадности своей зарвался,
Без сильной армии остался…
Приказ был дан: занять высоты
Чрез Роменвиль на Беллевиль.
Пошла союзная пехота
И всадники, вздымая пыль.
Природа свежестью дышала,
Ничто победе не мешало.
К Монмартру вышел Ланжерон.
Давили мы со всех сторон!
На замок Венсен – Виртембергский,
Барклай – к Пантену, и Раевский.
После полудня мы прорвались
Ещё вперёд к Пре-Сен-Жерве.
Отчаянно штыками дрались…
Вдруг бац – удар по голове.
Сбит кивер пулей мой. Подарок!
Да, пред Парижем бой был жарок!
Ещё чуть-чуть бы и – привет,
Погиб бы автор в цвете лет.
Что ж, с дыркой кивер – не беда!
Бог, видно, спас меня тогда…
Войска Чоглокова – к Бриеру,
А рядом – Кретов, Шаховской …
Паскевич нас в своей манере
Верхом приветствовал рукой…
Вот высота! Совсем уж рядом.
Вбежали мы своим отрядом
Наверх. И город перед нами
Внизу с красивыми домами
Открылся… Мы спустились ниже…
Я раньше не бывал в Париже.
…Угасла канонада вскоре…
Стало бы всё – конец войне,
И позади – печали, горе,
Все испытания в огне…
Вдруг слышу: наш трубач играет ,
Марш быстро громкость набирает.
«Ну, что же, праздновать пора!»
Вокруг все грянули «Ура-а-а-а-а!»
Кричали, по земле катались,
Из разных кто полков – братались…
--Там, говорят, у них - Орлов .
Найдёт, чай, главные из слов.
--Мармон – слабак без Бонапарте.
Уж нет у них козырной карты.
Всё! Проигрались господа!
А русским – слава навсегда!
…Мы ночью этой ликовали!
Горели частые костры…
Шутили, пели и плясали,
Гудели шумные пиры,
Латали рваные мундиры,
Чинили обувь… Командиры
Бойцов, не раненых, опрятных
И на поверку самых статных,
Созвав на смотр всех подряд,
Отбор на утренний парад
Вели… Солдаты же теснились
И все участвовать просились.
…С утра все строились… С рассветом
В душе сияло торжество!
Нас обдувало лёгким ветром,
И солнышко над головой
Ласкало всех теплом приятным…
Что ж, офицеры и солдаты –
Герои пройденной войны,
Добыли славу для страны!
Марш заиграл… Возмездье мира
Опишет пламенная лира…
Спустились к городу полями…
Как описать Париж весной?
Запахло в воздухе ручьями
И первой свежею травой,
Сырами, молоком и сеном,
Как пахнут каменные стены,
Ещё вином и чем-то сладким,
Солёной рыбой в крупных кадках,
Навозом, дымом, свежим хлебом
И голубым, лучистым небом…
Победа! Вот, что главным было!
И парижанки из окон,
Благоухающие мылом,
Махали нам со всех сторон…
Мелькали белые платочки,
На подоконниках – цветочки…
Внутри всё пело у меня!
Я шагом вёл в строю коня…
«Vive Alexandre!» - все кричали,
«Vivent les Russes!» - нас встречали…
За императором (не ближе,
Чем метрах в девяноста – ста)
Я ехал… Вновь сегодня вижу:
Его мелькающий султан ,
И наше войско удалое,
Победным шествуя конвоем…
Красавцы, усачи, друзья –
Моя огромная семья;
Прохладу чувствую в тени
Под старой аркой Сен-Дени …
Таких триумфов грандиозных –
Один, ну, может, два на век.
Было и счастье, были слёзы
(И сильный плачет человек)
За тех друзей, кто не вернулся
С полей войны. Я обернулся
И вспомнил тяготы пути,
Который довелось пройти…
Но солнце растопило беды…
«Победа, братушки, победа!»
…Рассредоточились, бродили,
Разбили в парках биваки…
Гусары яркие шутили,
Подались к Сене казаки…
Детишки рядышком носились,
Зеваки местные толпились…
Раевский нас позвал: «Бойцы,
Как внешний вид ваш? Молодцы!
Уж лучше сходу в бой – так вот,
Сам император вас зовёт».
Мы ждали у большого парка,
Волнуясь, верно с полчаса…
Солнце пекло, и стало жарко.
Нас пригласили. Голоса
Сливались перед входом в залу…
Людей там, впрочем, было мало.
Царь встретил нас у самой двери…
Мы поклонились, заробели…
--Ну-у-у, полно, полно, не стесняйтесь,
Входите и располагайтесь.
Хочу вручить награды лично –
Это большая честь для всех.
Что ж, воевали вы отлично,
Сегодня общий наш успех.
Господь же – наш помощник главный,
И слава – имяни Его!
Молитесь вы всегда исправно.
Пришла победа от Него.
Носите с честью – заслужили. –
Подумалось: «Вот – высота:
Сам царь вручил нам, чтоб носили,
Серебрянные два креста».
Мне показалось, очень много
Глазами он хотел сказать…
Пожав нам руки, молвил: «С Богом»,
Велел он следующих звать.
Париж шумел, наполнен силой –
Такими странными людьми
Далёкой, лапотной России,
Стяжая чаянья одни:
Не разрушать сей град столичный.
С добром нас приняли отлично,
Знакомились, щипали форму
(Тактильность для французов – норма),
Просились барышни кататься
Гусаров, чтоб помиловаться…
Все парижанки, тая млели
От наших бравых казаков,
И с восхищением смотрели
На пышность крученых усов…
Мы к речке подошли поближе…
--Водичка тёплая в Париже!
Айда побанимся, друзья!
Нам енто пропустить нельзя!
И у мамзелек глаз горить…
Залазь скорей, а вон стоить…
…Какой-то старец незнакомый
Вдруг подошёл к нам и сказал:
--Хочу вас проводить до дома,
Внучки, вот вас я и искал.-
Худой, с седыми волосами,
С большими добрыми глазами,
С густой, недлинной бородой –
Старик был прямо как святой.
За плечи нас он обнимал,
Спокойно, с чувством продолжал:
--Внучки, стяжайте дух мирен,
И круг вас тысячи спасутся,
Кто спал в неверии – проснутся,
И встанут падшие с колен…
Кто ненавидел, вдруг поймут
Любви вселенские законы,
И рухнут золотые троны…
А справедливые – пойдут.
Молитесь за Святую Русь,
А коли станет – защищайте!
После любви к Христу, вы знайте,
Что эти – главные из уз.
Мне кажется, - сейчас пора!
Благословляю вас в дорогу.
Внучки, теперь ступайте с Богом. –
Мы с другом сняли кивера…
Старик вручил нам два листочка
(Как он сказал: «бесценный дар»).
Вдруг с неба – солнечная точка,
Через мгновенье – вспышка, шар!
Пространство сдвинулось… Картины
Как пазлы взорванной витрины…
И это зазеркалье звонко
Наверх в огромную воронку
Ревущим вихрем понеслось…
Потом вдруг всё оборвалось.
…………………
…Очнулись на полу в музее,
Вокруг сидели доктора…
Экскурсовод с платочком шейным
Твердила: «Всё это – жара…
Мундиры старые, медали –
Откуда вы всё это взяли?
И изменились… Чудеса-а-а-а…
Вы спали целых три часа,
Но, слава Богу, обошлось,
А то с ног сбились – что стряслось?»
Мы с другом на ноги вскочили,
Обнялись… «Всё это всерьёз?»
Мундиры наши намочили,
Совсем не сдерживая слёз,
Потом смеялись, удивляясь,
То отходя, то возвращаясь…
«Вот это да-а-а… Не может быть!
Вовек нам это не забыть…»
Вердикт врачей: «Бойцы – здоровы.
Но, если что – зовите снова».
…Москва была родной, знакомой;
Мы ж изменились, став взрослей…
Дышал я ощущеньем дома,
К родителям хотел скорей…
В метро спустившись на Арбатской,
Простились чувственно, по-братски…
Сидевший рядом пассажир,
Окинув взглядом мой мундир,
Заметил: «Прямо как с войны –
Следы от пороха видны».
--С войны, с войны, - я повторяя,
Задумался какой-то миг,
Весь путь недавний вспоминая…
Лишь я закрыл глаза, возник
В день Бородинского сраженья
Момент печальный отступленья
От флешей в середине дня:
Я видел всполохи огня
И слышал голос канонады…
Сосед мой изучал награды…
--Как настоящие. Вот странно…
Вы что, снимаетесь в кино?
--Долго рассказывать… Ну, ладно,
Скажу Вам только лишь одно:
Я … победил … Наполеона.
Точней, не я, а вся страна,
И справедливости закона
Мне стала истина видна.
Это священное причастье
К победе Родины моей –
Моё огромнейшее счастье!
Я чувствую, что стал сильней!
…Сквозь стук колёс сосед услышал,
Мне улыбаясь, руку жал…
Вскоре на Киевской я вышел
И взглядом поезд провожал…
Уже на Кольцевой в вагоне
Я между тем случайно вспомнил:
«А где же тот листочек рыжий,
Что старец мне вручил в Париже?»
Достав и развернув посланье,
Я текст увидел без названья:
1 Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий.
2 Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто.
3 И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
4 Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится,
5 не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,
6 не радуется неправде, а сорадуется истине;
7 все покрывает, всему верит, на все надеется, все переносит.
8 Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.
9 Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем;
10 когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.
11 Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал, а как стал мужем, то оставил младенческое.
12 Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же - лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.
13 А теперь пребывают эти три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.
(1-е послание к Коринфянам. Глава 13. Св. Апостол Павел)
«Любовь… Да, это очень важно,
И я скажу: жить для других
В ущерб себе, порой отважно
Ради собратьев дорогих –
(Не только близких – и далёких)
Печальных, бедных, одиноких,
Кто слабым стал и оступился,
Кто в злобе душной заблудился –
Всем помогать по мере сил,
Как нас Иисус Христос учил…»
…На улице дул свежий ветер…
«У своего я дома вновь…
Эх, как же хорошо на свете,
Когда в тебе живёт Любовь!
Да, надо многому учиться,
Чтоб целей праведных добиться.
Ближайшая - на этот год:
Хочу, чтоб русский наш народ
Узнал, как мы там воевали,
Россию нашу защищали…»
А вот и карандаш «бывалый»,
Мой друг старинный – тут как тут.
«Да, грифеля осталось мало,
Но рифмы тебя снова ждут»…
Я понял: мы не умираем,
А лишь уходим далеко…
Я верю: вскоре там у рая
Опять мы встретимся легко –
Весёлые, в своих мундирах,
И кто-то на своих конях.
Опять лихие командиры
Напомнят нам о ратных днях,
Опять построят нас и крикнут:
«Славяне, снова Русь зовёт!
Мы к тихой жизни не привыкли!
Приказ – за Родину-у-у! Вперё-ё-ёд!
И мы пойдём единым строем,
Из разных собраны веков, -
Сыны Отечества, герои –
Оплот надёжный от врагов!
…………………
ПОСЛЕСЛОВИЕ
После распада Сверхдержавы
Нам был намечен новый путь.
Легко топтали нашу славу,
Вели, чтоб уж не отвернуть.
Не так давно страну «сливали»
И по кусочкам раздавали
Всем мародерам приближенным…
Россия остовом сожжённым
В бандитстве, в пьянстве утопала...
Но перед Западом не пала!
Отчизну кто оберегает?
Мы чувствуем, что с нами Бог!
Всегда Россию Он спасает,
И в этот раз опять помог.
Нас войны закалили духом!
Мы стойкие к любым недугам!
И колоссальный пласт культуры,
Истории, литературы –
Вот есть мощнейшая основа,
Чтоб возродить Россию снова!
Нагрянут вновь наполеоны,
Ступив военным сапогом.
Не станет Русь с немым поклоном
Вдруг отступать перед врагом!
Не лезьте с грязными руками!
Тем, кто не понял, объясним:
Ведь можем мы пройти полками
Чрез ваших улиц чёрный дым!
России строить – цель, не рушить,
И компромисс во всём найти,
Ничью свободу не нарушить,
В партнерстве силу обрести!
Плечом к плечу всегда мы рядом,
Со всеми в мире жить хотим.
Чужого нам вовек не надо,
Но своего не отдадим!
Не нужно слабым нас бояться,
А сильным - с нами воевать.
С Россией все должны считаться –
Пусть не дружить, но уважать.
Всегда взволнованно, но твёрдо,
Услышанный со всех сторон,
Летит над миром песней гордой
России колокольный звон...
Апрель 2017 г. - ноябрь 2017 г.
Свидетельство Российского авторского общества «КОПИРУС»
№ 017-006203 от «17» марта 2017 г. ISBN 978-5-4472-6295-2
«Победители Наполеона» (поэма 1-я и 2-я части)
http://www.stihi.ru/2015/02/03/5075
http://www.stihi.ru/2016/02/10/6235
Большая историческая поэма «Победители Наполеона»
в Государственной публичной исторической библиотеке России
1) Можно набрать через поисковик: «Электронная библиотека ГПИБ»
и далее набрать в разделе ПОИСК: «А.В. Степанов «Победители Наполеона».
2) Или можно набрать сразу ссылку на произведение:
http://elib.shpl.ru/ru/nodes/49408