В этом дворике всё мне знакомо,
сколько раз он спасал от ментов;
взобралась на ограду текома –
вся в оранжевых гроздьях цветов.
После драк молодых разбегаясь,
я нырял в этот двор проходной;
может, юность у вас и другая,
да моя-то не станет другой.
К тем катальпам за той сараюхой
пробирался я тихо, как тать,
был я, что называется, ухарь –
это если помягче сказать.
Знал я лаз потайной через стенку,
знал, что выдать его мне нельзя, –
сам себе неплохую оценку
ставил я и, конечно, друзья.
И девчонок я в дворике этом
обнимал, и клянусь я строкой,
что, наверное, рос я поэтом
потому что есть дворик такой.
В этом дворике всё мне знакомо –
милый шёпот, любовный азарт,
и с ограды свисает текома,
как свисала полжизни назад…
Выйдут звёзды, мерцая над садом,
я всегда их мерцанье любил,
очень это, поверьте мне, надо,
чтобы дворик свой в памяти был.