С тоской смотрю на острый нож,
На яркий лучик лезвия.
Чего, любезный, долго ждешь?
Валяй, покамест трезвый я.
Ты битый час в моей руке,
На малом расстоянии,
И грудь моя невдалеке,
В тревожном ожидании.
Пока вдохну еще разок,
С потугами недобрыми…
Вот левый бок, на нем сосок
С канавкой между ребрами.
Давай же: времечко бежит,
Ценою мне втридорога.
Пока десница не дрожит,
Кольни меня, как ворога.
Рука, чего уперлась в стол,
Как будто, ткнуть не хочется?..
Всего-то, разовый укол -
И все земное кончится:
Не будет неба и травы,
Что мне судьбой завещаны,
И поднебесной синевы
В глазах любимой женщины;
Не будет склоки и вины
С разборками обычными,
И расцветающей весны
С ее хорами птичьими;
Костер угаснет у реки,
А вслед - душа ранимая,
Где были склоки - пустяки
И боль вины лишь мнимая.
Ладонь сжимает рукоять,
Рука к груди сгибается:
Чтоб на обиды не пенять
И от вины не маяться…
Но за окном зардел рассвет,
Красою душу радуя, -
И в пальцах должной силы нет:
Нож осветился, падая.
ГЛАШАТАЯМ
памятника «Битлам» в Питере.
Своих кумиров мало, что ли,
Что честь варягам воздаем?
До глубины душевной боли
Скрежещет стыд в уме моем.
Да здесь и так орда с Востока
Ползет в страну - отбоя нет.
Так надо ж, «Битлы» - бесы рока,
Взойдут на русский постамент.
Скажите мне, в какие лета
У нас издревле так велось,
Чтоб выцарапывая где-то,
Стал их божкам молиться росс?
Во сне кошмарном не приснится
Вовек позорней и хитрей,
Что сердцу русскому сроднится
Приют пещерных дикарей.
От Ливерпуля до Аляски
Пусть создают за храмом храм
Искусства их безумной пляски
Времен пещерного «там-там».
Остановлю язык и разум
И боль души остановлю,
Когда ваш пыл навеки разом
Остановить власть умолю.
СУТЬ.
Читаю чьи-то книги,
Строчу свои стихи,
Ношу труда вериги
И жгучие грехи.
Смотрю в глубины неба -
И вновь стихи строчу:
Не за краюху хлеба,
А суть души ищу.
Бегу по краю жизни
До смертного конца -
И знаю боль Отчизны,
Как черточки лица.
Иным та боль в угоду -
И носят на ура,
А я несу народу
На кончике пера.
И чей-то мимо скачет
Закормленный Пегас:
Его перо не плачет,
А млеет от прикрас.
Таким труда вериги
Не жали и не жмут:
Плодят пустые книги,
А я тащу хомут.
Их доля - до озноба
Хвалить, кричать ура.
Моя - хомут до гроба
И вольный слог пера.