всё становится слишком камерным, неживым
приуроченным плакать по будничным вечерам.
люди черствые, небо серое в небе дым
от курящих на траурной плитке заблудших мам
всё становится слишком тяжким, как смертный грех
за бездушие к ближнему, вечную мерзлоту
я несу в себе имя твоё, что дороже всех
не боясь проиграть кем-то начатую войну.
ничего не боясь больше, в ком нам еще тонуть?
если здесь остается от прошлого вечный бег...
пусть во мне только имя твоё не теряет суть,
потому что оно неизменно дороже всех.