бил дождь по стеклу и трамваи гудели, когда я проснулся с тревогой в постели
и рядом нащупал ахренительную страшилу — голую бабу в неприличной позе, я вообще -то не религиозен, но перекрестился, разглядев щетину.
мне тут же взгрустнулось и в позе философа, сквозь шторы прикрытых, дрожащих век, я размышлял, что небритые волосы — для женщин особенно тяжкий грех.
и бабу за ногу стащил я с кровати, поволок её грузную тушку к лифту, а она всё ворчала: "ну хватит, ну хватит" . . . а я всё тащил, читая спасительную молитву.