Довоенный булыжник покрылся быльем,
он — сквозных подворотен двоюродный крестник.
По утрам с чердаков,
где сушилось белье,
опускались во двор голубиные песни.
Белоснежные птицы слетались на зов
ненавистного многим разбойного свиста, —
второгодник и двоечник Валька Лунев
их держал, вопреки рапортам активистов.
Он, подчас разрешая им зернышек дать,
приглашал нас наверх...
И, как истинный лектор, начинал издаля:
— Не умеют летать
управдом,
участковый
и школьный директор.
А какой здесь простор, мелюзга, —
оглядись, —
для себя и для птиц с этой крыши открыл я.
И, когда я в два пальца швыряю их ввысь,
у себя за спиною я чувствую крылья.
Сплюнув в угол, грозил трубачу:
— Не гуди! —
Пояснял нам:
— Волнуется... Много вас слишком.
А, пожалуй, он прав!
Разбегайтесь, парнишки,
вишь, голубка в гнезде на яичках сидит.
Вниз катясь, мы звонки торопились нажать,
и вослед возмущенные хлопали двери.
Мы еще успевали язык показать
безнадежно контуженной дурочке Вере,
что, боясь нас сильней, чем воров на «толчке»,
пальчик в рот положив,
как ребеночек соску,
в довоенной панамке,
в чужом пиджаке
к дистрофичной груди прижимала авоську.
. . .Управдом с участковым ползли на чердак,
разорять голубятню упрямого Вальки,
но задачу, доступную в общих чертах,
им мешали решить небольшие детальки:
то внезапно коленный сустав занемог,
то соседи зовут усмирять дебошира,
то висит па дверях «агромадный» замок
и не сыщешь единственный ключ по квартирам,
то па лестницах лампы сыграют отбой,
а монтер, как назло,
нафутболился в доску,
то еще что-нибудь...
Но однажды весной
был доставлен Лунев в исполком на Московский.
И промчалась по Лиговке странная весть.
Участковый при встрече с ним кланялся:
— Валя,
береги голубков —
им ведь выпала честь
представлять наш район в небесах фестиваля.
Управдом восхищенно шептал:
— Молодежь!.. —
приподняв к потолку указательный палец.
И под общий восторг детворы и галдеж
запрещенные голуби
в небо взрывались.
Над Обводным каналом входили в вираж,
в синеве зависали над Лиговкой зыбко...
Тетя Вера, взбираясь на пятый этаж,
все тянулась им вслед с довоенной улыбкой.