У пана Тадеуша ясный взор и большое сердце.
Блажен его образ. Лазурь, альмандин и бронза.
Говорят, по утрам он ловко шнурует берцы
И только тогда над миром восходит солнце.
Одни говорят, что Пан не выносит крови,
Другие, что кровь ему, как ничто, по вкусу.
Но все как один, заходят в его юдоли
Шагают по водам и в спирт превращают уксус.
Глаза их подобны, и речи всегда спокойны.
С любовью такою ничто уже не случится.
Громадная сила её начинает войны
Стирая сомнения, статусы и границы.
И так начинаются лучшие дни на свете.
С грядущую радостью все, как один, знакомы.
Сироты для ясного пана - любимые дети,
И вдовы парадные - самые близкие жены.
У пана Тадеуша ясный взор и горячие руки
Они всё и держат в этой трясине зыбкой
И нет ничего, что страшнее его разлуки.
И нет ничего, что желанней его улыбки.
Но в блеске величия, в саванах и петлицах,
Есть горстка кто знает [числа , слава Богу, счесть им]
Что пан уже вечность как не различает лица
И голос его не слышен уже как вечность.
И воды не держат и в комнатах пана хмуро,
И руки остыли и сердце почти не бьется.
И пан улыбается только когда под утро
Над тронным покоем на миг застывает солнце.