Уезжаю в Ефремов.
Сквозь слезинку смешок.
За Москву, город хренов,
выпью на посошок.
Тихим утренним часом
выхожу налегке
лишь с трехдневным запасом
сухарей в рюкзаке
да с армейскою фляжкой
на потертом ремне,
полной мутною бражкой.
Вот и все, что при мне.
Из Москвы убегаю
и в Москву не вернусь.
Упоенно вдыхаю
изначальную Русь.
Зреет в поле пшеница,
в рост пошла конопля.
Отпускаю синицу,
чтоб поймать журавля.
Успокоюсь в дороге.
Разожмутся тиски
то ль тоскливой тревоги,
то ль тревожной тоски.
На распутье прилягу
и часок отдохну,
отстегну свою флягу,
мутной бражки хлебну.
Здесь направо – тропинка
и налево – тропа.
Здесь на зыби суглинка
не ступала стопа.
Где ты, город Ефремов?
Как тебя мне найти?
Ты направо? Налево?
Или прямо идти?
Из-за леса густого
выйдет белый старик.
"Прямо"-молвив сурово,
пропадет, как возник.
Чур меня, старичина.
Ем последний сухарь.
Прямо – злая трясина.
В небе – серая хмарь.
И слетает синица,
ей на воле невмочь.
Вот и все,что мне снится
уж которую ночь.