Пусть непонятен, странен, но не чужд -
Другого племени и необычной веры.
Казнить его? В угоду? Что за чушь!
Синедрион забыл про чувство меры?
И я не рвусь средь палачей быть первым.
К чему мне эта головная боль?
Так непривычно - он меня жалеет.
И странный Бог, дарящий всем любовь
Без крови, перемешанной с елеем.
О боги, хоть бы ночь пришла скорее.
Они не слышат. Можно их понять -
Я чуть не глохну в воплях иудеев:
«Ты должен богохульника распять!» -
Как псу цепному. А толпа всё злее,
В шипящей ненависти криков перво-змея.
К ним не доходит голос с высоты -
Ни доброта, ни справедливость не по нраву.
Я мою руки - хоть они чисты
В навязанной мне казни не по праву -
И отправляю агнца на расправу.
Двор опустел. Исчез противный вой
Охочих до поживы лицедеев.
Чуть глубже в тень - и захожу домой.
Во имя Рима, потакать себе не смея,
Я утоплю в крови всю Иудею.
Мы все заплатим, чувствую внутри.
Вы - за любовь, пробитую гвоздями,
А я - что дал себя уговорить
Доноса лживого угрозой меж словами,
С руками чистыми в крови встав между вами.
Аудио:
https://anchor.fm/audiostihi/episodes/ep-e1bn18g
Фото:
Pilate showing Christ to the people, 'Ostentatio Christi', 'Ecce Homo' (John 19:4-6)