Путешествуя по континентам, которых нет,
искривлённый курсор проштудировал весь экран
в самоедских поисках средства не цепенеть,
если с кем-то другим отчалил катамаран.
Земляника? Шиповник? Ну здрасьте… То для детей
от бабаек ночных, что наведывались из школ.
Характерный запах печёных тигриных костей
электронную муху не в ту галактику смёл.
Плоть молоденького предателя в молоке;
ничего другого – лечебник неумолим.
Предлагают колдуньи восковой манекен –
будто тут дураки, что подсели на пластилин.
Лицемерь хоть до старости – протестуют весы
справедливости – той, что признана и в тюрьме.
Тут курсоры себе постачивали носы,
от пируэтов мышки моей охромев.
И, на дерзкой мыслишке пойман, что сам люблю
виртуальные изборождённые материки,
припадаю щеками к расцвеченному белью:
вот сады, вот мечты сальвадоровские куски.
Где-то здесь… или здесь он, укрытый листвой гараж!
Я один, что ль, родился без лидерского зерна?
Уничтожили… Но уходить не хочет весна –
сдержанной физики ежегодная блажь.
Жизнь завершить, застревая на двух сплошных,
как-то во сне помешать мне не мог адвокат,
а наяву от сюрпризов пустой мошны
больший период, чем жизнь, предстоит отвыкать.
А в животном мире курсор – это светлячок:
не туда залетел – чувствует флора косяк.
Будет утро. С цветов и стрекоз Украина стечёт –
может, он хоть Евразию ощутит так-сяк.