что у нас
с тобой
после,
к чаю?
как тебе?
ты наелся моей печалью?
кажется,
я вся испачкана
несмываемой печатью
одиночества.
смотри, сколько знаков вопроса
мне нужно для творчества.
это жизни и смерти брак
качества.
как же так?
но прости и пойми:
мне придётся это
царство мертвых
делить
на плохой знак,
отстирывать
с тобой
эту въевшуюся
черную боль.
на ноль.
да, нас учили,
что так нельзя,
но поздно,
отбой.
пиши пропала.
вот её новый пароль
к старым мыслей подвалам.
я больше не вижу сигналов,
абонент вне зоны.
избыток эмоций и действий.
по удо через знакомых
вышел на след
настоящей жизни.
но
руки всё помнят
и на автомате страдают
от этих приёмов
и запевают тоскливой песней.
опять третий лишний
между нами.
эти стихи
убьют меня,
вот что я скажу,
вот что я сама себе отвечаю.
они меня заказали, хоть
я в полном порядке слов.
изучаю различия в трещинах
обоих полов.
меня выпустили
из одиночной камеры,
сняли обвинения.
но как снимать
своё продолжение
пиковой даме?
что же дальше?
напишешь сценарий?
ты же с большим стажем
в жизни.
а она скомкана в лишней ткани.
девочка и предмет,
восьмая неделя их сочетаний.
как же
девочке очиститься
от этой сажи
с таким
идеально
подобранным
главным персонажем?
педали в пол,
будет на виду,
на всех экранах страны
готовить войну
и подрывать веру,
подавая это десерт
вместе с первым.
магнит справа.
перекрёсток слева.
у нас не будет проблем,
всегда есть подземка.
где протерты до дыр наши
книжные стенки.
там, где карма.
это не миф.
это явь.
вместо бытовухи
вековуха,
и мне придётся
в этой воде вплавь.
а ты прочитай о
разнице этих понятий
в дырявых сетях.
только не оглядывайся
вспять,
ты ведь так умён.
я такой же наёмник
своего нажима,
во мне сотни лиц и имён.
шариковой ручки
движения уже непостижимы.
я трачу природу,
предай меня казни за это.
души мою шею,
сжимай мою душу.
совершай террористические
любовные атаки,
пока мы на суше.
я как и ты
заложник
режима,
нас скоро с потрохами
скушают.
без обиняков и разговоров.
поэтому заказывай скорее суши.
да, будет только хуже.
прогресса машина -- наглая ложь.
я здесь вместе
с тобой без прав
и бензина.
нам нужен лишь
кухонный нож
да хлеба буханка
для полного счастья.
прожить в лишениях
в этой странной
пресности
кажется
не таким уж страшным,
ведь
мы с тобой
вместе,
и понимаем,
что пустят нас
лишь на запчасти.
что смены больше нет,
как и четких границ
нашей местности.
картриджей свет
искусственен и иллюзорен.
и мы видим одни лишь
повторы истории.
поэтому себе повторяю,
что мне нечего
больше терять,
мы давно отделились
от главного племени.
я с тобой
сажусь ужинать
в нашем маленьком
уютном вигваме
на самом закате времени.
стихи каждый раз отправляю
без помарок.
крошкой твоей
собираюсь стать,
но опять сажусь в лужу.
набираю воду
и молчу,
а потом расплачиваюсь,
получая сдачу
в самую жуткую стужу.
плАчу тебе нА руки.
нА стихи,
не меня, их возьми.
мои сырые потонувшие
в слезах бумажные кораблики.
каждый раз
это время первых,
поцелуи и смайлики.
и я продолжаю
простые движения.
ты только не спеши.
эта печать - знак отличия.
ты прочитаешь
и съешь это
ради приличия.
это коронное блюдо,
а дальше --
черный сладкий чай,
мой император.
я крыльями выросшими
стану за твоими плечами.
и никогда не покину
наш шаткий фарватер.
что скажешь,
капитан дальнего плавания?
мои стихи нужны
только для истязания.
правильно.
так много воды,
ты не утонул,
мне приятно
быть одновременно
актёром
и праведником.
было вкусно
только потому, что
свежее.
ты так голоден,
что стал довольствоваться
одними пешками.
пешими от пункта дом
до пункта наизнанку.
спозаранку
я собираю тебя,
я настраиваю твои
и свои взгляды.
сегодня мы займёмся
допросами
или будем взвешивать
каждого на снаряды.
который из них
все испепелит дотла?
а где радевитом
помазать?
мы спасаемся ближайшими
лазами.
обычно.
но давай без этих отмычек -
останемся так стоять у дверей,
пусть говорят,
им ведь виднее
со стороны.
да,,мы абсолютно потеряли
приличия нынче.
а
что изменилось?
я не вижу,
и, значит,
не замечаю
мелочей.
здесь без купюр,
карточку вставляй
поскорей.
я закрываю глаза,
ни на что
не смотрю.
я нашла своё
третье лицо
во втором.
часов не наблюдаю
на запястьях
и кратерах.
будильник,
подъём.
шесть утра,
я воздвигну в стихе
тебе бульварный памятник.
нам пора
шоркать ногами,
через разъём
я найду к тебе
подход,
затоплю дровами печи.
пойму твою стихию.
поменялись только
таблички
без рубрики
на лирические будни,
а вместо выкрученных лампочек
встали свечи.
но я все так же боюсь
природной осечки,
не страшась публики.
не контролирую
свою мимику.
руки с ногами
не держат
зла.
на меня каждый раз
нападает клиника,
дважды два.
устный счёт
как мольба.
тише.
все на пределе.
твоя идеальная копия
не знает таких слов.
он понимает без
них,
что ты
опять про воров
и их курсы.
он ещё не слышал
об очерках бурсы.
он как и ты ребёнок
и хочет сладкого.
а ты не любишь
приторной закуски
и притворств.
знаешь о зубах
и кариесе.
слишком много сладкого
и слова из твоего
рта окажутся
пережеванной серой массой.
испортятся,
покроются
сладкой патокой.
я как муха на мёд,
а ты мне обратно
путь указываешь.
избытком быстрых чувств
не намазываешь.
правильно,
свои наточенные палки
в мои купленные колеса.
ты берёшь
засушенный тост
в свои истерзанные жизнью
лапки.
я подхожу ближе,
я выдаю по чайной ложке
в час тебе солью
все стеклянные склянки.
нескончаемым потоком
сознания балую.
приятных.
мне без малого
всего ничего,
мне на сегодня
хватит.
а ты хочешь
моей
смерти.
чтобы легли
вдвоём на паперти.
я крошки со скатерти
тебе, а тебе
на юг лететь пора.
на завод,
жернова слушать,
чтобы вспоминать
мои детали.
и искренне верить,
что мы за три дня
пятилетку
перепахаем.
целую землю
обойдём без
печатей.
в надежде
больше в форме
людей не встречать.
конституцию как библию
читать перед сном.
а копию взять
для твоего маленького принца.
станешь ему во имя
святого отцом.
а я сестрицей.
и закрыть глаза ему
вместе с каждой ресницей
поможем.
все это возможно будет,
но
чуть позже.
вот и прощание.
закономерное обещание
в наборном слове.
целуешь каждый
мой сантиметр.
как это случилось,
что он не лишний.
и ты мерить меня
взглядом не хочешь.
твоя зоркость
органична хищнику.
прикосновение
к моей
прозрачной коже.
она так не может больше.
и умирает в разлуке.
пожалуйста, руки
не убирай
с моей
натуральной оболочки.
я зашью рот,
только чтобы кричали
строчки.
погромче только бы
надрывались
от тяжести жизни птицы.
в звенящем молчании
слезы капают,
пока лезут наружу
мои ключицы в тебя.
я сама,
но уже не своя.
где же в нашей будущей
квартире будет висеть
петля?
падают люди
в своём словоблудии
день ото дня.
а я больше не знаю,
куда мне бежать,
кроме как в твой
вигвам.
с ложки кормить насильно
тебя стихами.
и себя каждый раз
зарывать с головой
этими же листами.