Мы с ней встретились много лет назад, и договорились, что дальше будем жить вместе. Я себе пообещал, что больше не стану пялиться ни на один чужой зад, и что буду петь про неё только самые лучшие песни. Правда, уже тогда, в самом начале, я заметил, что ей на все мои обещания плевать с высоты Сити. Но я всё равно старался, а всем остальным в полный голос орал: "Я теперь только с ней! Отсосите!"
Но она не любила меня, я ведь был для неё лишь одним из очень и очень многих. И ей было вообще всё равно, что опять приводили меня к её стройным ногам и язык мой, и все дороги. Я же ей подарил двух прекрасных своих дочерей, и они ей открылись всем сердцем и всей душой. Но и тут она равнодушно сказала: "Сколько? Две? Ну, и ладно, пусть будут. Давай, хорошо".
Восемнадцатый год на исходе, мы вместе, и она, равнодушная сука, всё так же прекрасна. У меня дискомфорт, диссонанс - когнитивный, ладовый или функциональный, пока не ясно. И всё чаще мне хочется выть от бессилья, рыдать, рвать свой мир на куски и бросаться зверем. Но она безразлична, бесстрастна, ровна и слезам, как и прежде, не верит.
Я тебя разлюбил. Или нет - тоже стал равнодушен. Мне же можно быть точно, как ты, - типа око за око? И ты знаешь, мой мир всё такой же - он цел, не разрушен, мне ни страшно, ни тошно, ни одиноко. Выживает обычно сильнейший, или спрятавшийся удачно, или открыто согласный на муку. Ах, спасибо тебе, нелюбимая больше Москва, за такую простую и нужную в жизни науку!
17.11