В осенних дней бору чернела сырость,
Меж старых сосен плотный лег туман.
Он мог тогда пенять на волчью сытость,
Что глубже в чащу кинулся кабан,
Ведь тишь была. И ни копыт, ни воя -
Глухой стеной повисла пелена,
Молочно-белым, мертвым, вязким слоем,
Куда ни посмотри - одна стена.
Он день за днём исхаживал все тропы,
Ни разу в этом месте не плутал,
Но, черт возьми, когда не видишь стопы,
Которые туман опеленал,
Идти по следу - глупость да и только,
По звуку пробираться? Как же. Глушь.
Туман туманом, но густой настолько?
Охотник шёл, не веря в эту чушь.
Но новый шаг ему давался туже.
А под ногами чавкающий звук -
Сапог под пеленой прошёл по луже.
"На топь набрёл", - смекнул наш новый друг.
Откуда, правда, здесь взялось болото,
За столько лет его не находил.
Быть может леший гневался на что-то?
Увёл туда, куда не заводил.
Струхнув, мужик попятился из чащи,
Но в топь ушли с ногами сапоги,
И тянет не трясина - кто-то тащит,
До судорог схватив за две ноги.
Собрав в кулак остатки своей воли,
Охотник, дотянувшись до корней,
Пытался встать, но тут же взвыл от боли,
А хватка становилась лишь сильней.
Он всем богам с надеждою молился,
Он умолял подать какой-то знак.
Сам до крови когтями в корни впился,
От страха не заметив даже как.
"Ещё рывок, иначе так и сгину!"
И потянулся силой всей к стволу,
Он не давал ногам уйти в трясину,
И наконец освободил одну.
Но тут же во вторую что-то впилось,
Охотник рвался дальше, не робел...
Спустя минуту нечто отступилось,
Мужик спокойно выбрался и сел.
Он не запомнил, как ушёл с болота,
Проснулся на пороге, у дверей.
Он не гадал, не думал, что и кто там,
Уставился на дыры от когтей.
Они сочились чем-то смольно чёрным,
И сам охотник как-то помрачнел,
Устал он от чего, а может сонный,
К тому ещё он ничего не ел.
В деревне он давно не появлялся,
И слухи ходят, помер он в лесу.
Но в лес с тех пор мужик не возвращался,
Как ни хотел, а ноги не несут.
Но что-то в его доме изменилось,
Не то он постарел, не то прогнил.
В нем ни печи, ни свечек не светилось,
Да свет дневной туда не проходил.
Бывало солнце светит в окна, в двери,
А свет в них не проходит, словом, тьма.
Там не садятся птицы, гибнут звери,
Особо жуткой выдалась зима.
Поскольку люди редко там бывали,
Туда носиться стала детвора,
Ваяли баб из снега и играли,
И их никто не трогал никогда.
Но в этот вечер дети не вернулись,
И утром позже тоже не пришли,
Лишь через месяц поиски свернулись,
А тех ребят так больше не нашли.
Решили всем селом, что в доме дело,
Что нечесть не даёт спокойно жить.
Из дома что-то мёртво проскрипело,
Когда пришли его заколотить.
Что это им поможет, каждый верил,
Работали не покладая рук.
Как в только заколоченные двери
Вдруг постучались. Тук... Тук... Тук.