В машине тепло.
Играет музыка –
пилит гитара жестоко.
Опуская стекло, бросаешь Тузику
половину хот-дога.
Кедоподобные недокалоши
скинешь,
носки вдогонку,
так и закуриваешь полулёжа,
с пятками на картонке.
У ската болтанка,
у фар глаукома,
гравий поймал – и в небо.
В машине темно и тепло,
как дома,
где ты ни разу не был.
Но пятый храм
шестого безбрачия
движется более-менее.
Влево-вперёд –
пошла передача,
и отпускаешь сцепление.
Проносятся знаки, столбы и судьбы,
венками увитые –
кто там?
В машине тепло,
и не уснуть бы
за следующим поворотом.
Закатная люстра почти погасла,
и скоро кончается трасса, но
ты едешь туда,
где небесное масло
по хлебу земли размазано.
В машине тепло.
Горизонт купоросный
напился чернильной темени.
Тебе голосуют мохнатые сосны
и скальные привидения.
Трижды любим,
и в общем-то понят,
катишь по миру сонно, и
знаешь, что здесь тебя похоронят,
и отгудят клаксонами.