проклюнется оторопь, всякому слову
найдется и место, и время, и такт,
а ты начинаешься в изморось, как
предутренний выдох чего-то живого,
совсем незнакомого тем господам,
которые бабочек нижут на нити,
плетут ожерелья замерзшей финифти,
не ведая страха слепого "воздам"
забытого бога доверчивых слов,
в туманном дыхании бледного утра
легко заменяется милость на мудрость,
когда разбивается гнева стекло.
---