Я сдерживал смех из оставшихся сил,
тараща глазами в окно.
Она мне сказала, что я превратил
всю её жизнь в говно.
А я отвечал и кивал невпопад.
Внутри ничего не жгло.
Она мне сказала, я сам виноват
в том, что произошло.
Она говорила, мол, мы же семья
и между - крепчайшая нить.
Она мне сказала, что любит и я
обязан её любить.
И чудилось мне, будто я ни при чём,
закупорен на карантин.
Она говорила мне что-то ещё,
но я уже был один.