Максим Жуков. Как полный е б а н ь к о. Сборник стихотворений. М.: издательство «СТиХИ» (+Белград (Сербия), издательство «Agnosta»), серия «Срез» (книжные серии товарищества поэтов «Сибирский тракт»). 2017 84 с. ил.
Передо мной книга, которую я ждала с нетерпением. Почему с нетерпением? Поэт Жуков «не плодовит», его поэтические высказывания в соцсетях редки, еще реже – публикации в сетевой и журнальной периодике. Что ж… тем значимей выход книги. По крайней мере, для меня – читателя. В книгу вошли поэтические тексты довольно большого временного отрезка, с 1991 по 2017 годы. На мой взгляд, правильное решение составителей книги. Именно так хорошо видна эволюция поэта, ну или наоборот – деградация, кому как повезёт. Последнее так совсем грустно. Порой читаешь стихи поэта «из раннего», потом из нынешнего и диву даешься – куда ушли внятность поэтического высказывания, стилистические приемы, «фишки», по коим узнаваем автор. Устал? Сломался? Надоело? Всё ищет себя, удаляясь от себя и читателя дальше и дальше?
Что сказать о поэте-Жукове? А с ним, слава богу, ничего не случилось. Он по-прежнему слышит и чувствует «гул времени». По-прежнему его поэтические высказывания афористичны, метки, едки, остро актуальны. Он один из немногих, кто может высказаться, не боясь прослыть «нетолерантным».
«Когда с откляченной губой, черней, чем уголь и сурьма,
С москвичкой стройной, молодой заходит негр в синема,
И покупает ей попкорн, и нежно за руку берёт,
Я, как сторонник строгих норм, не одобряю… это вот..»
Или (имея в виду 1989 год):
«В этой падшей, как дева, стране,
но по-прежнему верящей в целость…»
Или:
«Как при входе в Новодевичье
Повстречались два кота, —
Словно в песнях Макаревича, —
х у е т а и маета».
Наконец:
«Набит хохлами, как занозами,
И Партенит, и Тарханкут…
Война – войной. А розы – розами.
Они опять в Крыму цветут».
Да и эпиграфом ко всей книге стали следующие его строки: «Чем больше толерантности в столице, тем меньше в ней России и Москвы». Смело, да? Далеко не каждый из поэтов может себе позволить высказаться в полный голос – о чем думает, а то «кабы чего не вышло».
Но тем, кто мало знаком с поэтикой Жукова, сразу скажу – ни-ни! Он, безусловно, поэт-гражданин, чутко улавливающий все социальные и политические нюансы, все полутона сложной нашей эпохи, но интересен он не только этим.
«Ряды кариатид меж столиками в зале,
Где сцена, микрофон и рампа без огней;
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
И подпевал тапер всё глуше, всё пьяней.
Ты пела до зари, как канарейка в клетке
(Надеюсь, этот штамп читатели простят).
Бухали калдыри, визжали профурсетки,
И за двойным окном луной был полон сад.
Пока не пробил час, – в объедках рататуя
Танцующий в дыму ламбаду и фокстрот,
Излишне горячась, толкаясь и быкуя, –
Догуливал своё уралвагонзавод.
Сама себе закон, в слезах изнемогая,
Ты пела о любви – всё тише, всё слабей.
Гремя под потолком и жалости не зная,
Мне голос был – он звал: «Забудь ее, забей!
Не будучи знаком ни шапочно, ни близко,
Ты думал, будет с ней и просто, и легко?»
Я отвечал кивком. «В притонах Сан-Франциско»
Наигрывал тапер, как полный е б а н ь к о.
Тарам-тарам-тарам – в пылу цыганских арий
Поклонники её – соперники мои…
В саду был ресторан, за садом дельфинарий,
За ними порт и рейд, на рейде корабли.
И дела нет важней, чем выйти на поклоны;
Нет счастья, нет измен – есть только вечный драйв,
Есть рампа без огней и дама у колонны:
По виду (и вообще) – типичная sex-wife.
Под солнцем и луной не изменяя градус,
Не требуя любви и верности взамен,
Мелодией одной звучат печаль и радость…
Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.»
Совсем другой Жуков, подумаете? Так, да не совсем. Жуков тот же, просто это еще одна его удивительная способность – написать так, чтоб в одном тексте не только ужились, но и стали дополнять, «работать» друг на друга вещи, казалось бы, несовместимые: ирония до сарказма, горечь, нежность, обсценная лексика с жаргонизмами, «частушечность», памфлет, тут же – мощный лирический накат. Попробуйте совместить… по отдельности тихих лириков, громких «гражданских» у нас хватает. А чтоб вот так, да органично – редкий дар зрелого поэта.
И, конечно, – аллюзии и цитирования. Ходасевич, Блок, Пастернак, Мандельштам, Галич… весь XX век в перекличке, и это захватывает. У меня происходит радость узнавания, когда удается «поймать» в стихах Жукова аллюзию, парафраз, услышать большую перекличку поэтов на сломе эпох.
Мне не понравилась широкая лента с пометкой + 21 поперек книги, которая закрывает ненормативное слово в названии. Нет, понимаю, издатели люди подневольные, закон нужно соблюсти. Честно – закон этот – глупость несусветная, а других проблем, кроме крепкого словца в стране, наверное, нет… Жаль, что подпортила цензурная лента совершенно оригинальное название книги, но, как говорится, из песни слова не выкинешь, не задушишь, не убьешь… в самой книге остались все нужные слова в единственно верном порядке.