Жил в СССР харизматичный музыкант,
С песнями друживший с малолетства.
Бог ему отмерил артистический талант –
Восхожденья будущего средство.
Столь теперь далёкой предвоенною порой
На счастливой солнечной Кубани
Осенью родился нашей повести герой,
Славимый грядущими делами.
Был новорождённый назван именем Вилен
В честь сверхпопулярного когда-то
Автора великих социальных перемен,
Знаменосца пролетариата.
Знает каждый бывший гражданин СССР:
Знаменосцем был товарищ Ленин.
(Стало быть, всяк названный на ленинский манер
Истинно стране Советской ценен).
С той поры, как граждане простились с Ильичом,
Уж десятилетье миновало.
Каждый был в свершенья трудовые вовлечён,
И страна вершины штурмовала.
Радовался жизни Краснодарский дивный край,
Озарённый новым чудным светом.
Общество стремилось на Земле построить рай,
Вся страна участвовала в этом.
А в семье Вилена было четверо детей,
Было не до школы музыкальной;
И к тому ж, нашествие непрошеных гостей
Жизнь надолго сделало печальной…
Но война закончилась. Народ наш победил,
Одолел великую разруху
И своих детей на новый подвиг снарядил,
Верный созидательному духу.
Только раз бывает в жизни восемнадцать лет,
Когда каждый более, чем молод.
Той порой Вилен, окончив школу, вышел в свет,
Где его ждала другая школа.
Романтичный юноша отправился во флот,
Чтоб хлебнуть морского эликсира, –
Там на корабле исправно вахту нёс, и вот
Он проплавал чуть ли не полмира!
А когда закончилось морское ремесло
И пришла пора сойти на сушу,
Бравого матроса в город невский занесло,
Где культурный свет ласкает душу.
Юноша талантом несомненным обладал,
Что дало возможность обученья
Музыке, которую сонм классиков создал
И к которой виделось влеченье.
Был набор в училище, и абитуриент
Породнился с музыкальным классом.
Токарев освоил самый крупный инструмент –
Тот, что называют контрабасом.
(Кстати говоря, сей инструмент весьма хорош
Не одним лишь музыкальным даром,
Но ещё и потому цена ему не грош,
Что он защищён большим футляром.
Ежели в гостиницу охота провести
Девушку, что там не проживает,
То её возможно в том футляре принести –
Так оно порою и бывает.
У контрабасиста при себе двойной запас,
Делающий вклад неоценимый, –
Так что во всех смыслах для оркестра контрабас –
Инструмент весьма незаменимый).
Некогда в морской необозримой синеве
Проходила Токарева служба.
Выучившись музыке во граде на Неве,
Был он поглощён ансамблем «Дружба».
Молодой маэстро полюбил эстрадный жанр
И достиг в нём зримого успеха –
В этом пособили Броневицкий Александр
И его жена Эдита Пьеха.
Выдалась счастливой музыкальная стезя,
Словно талисман или подкова, –
Всюду окружали подходящие друзья,
Наставляли старшие толково.
Неспроста Вилену был талант особый дан:
Музыкантом сделался он классным,
В жизнь его вошли и Марк Бернес, и Жан Татлян,
Анатолий Кролл с ним был согласным.
Всем давно известно хорошо, что контрабас
Обладает профилем широким –
Партии его в эстраду, классику и джаз
Гармонично вписаны, как строки.
Музыку с душой Вилен не только исполнял,
Тщательно озвучивая ноты, –
В роли композитора её он сочинял,
Тексты приплетая в обороты.
Песни сочиняя, композитор начал петь
Как достойный автор-исполнитель.
В лирике чарующей сумел он преуспеть –
Это подтвердит любой ценитель.
Светлой чередою песни новые текли –
Очень мелодичные, но всё же
Образом своим они вписаться не могли
В заданное всем Прокруста ложе.
Брежнев как-то с Никсоном переговоры вёл,
И о том поведала газета.
Токаревский шлягер иронически расцвёл,
Критика набросилась на это.
«Ну, газета есть газета, – цензоры рекли, –
Песня же влияет по-иному!»
Выпустить в эфир они такое не могли,
Ставили запрет и остальному.
Токарев закону был послушен и не мог
Песнями ему сопротивляться –
Вот тогда подумал он о том, что вышел срок
В западные дали отправляться.
Мыслями о будущем развеивая грусть,
Стал Вилен в дорогу собираться.
Матери сказал перед отъездом: «Я вернусь!» –
Так и сделал лет через пятнадцать.
В это время Никсон приезжал в СССР,
И спецслужбы, если верить слуху,
Так певцу сказали: «За границу хочешь, сэр?
Твоего чтоб не было здесь духу!»
В Австрии с Италией недолго погостив,
Композитор устремился в Штаты,
Чтобы влиться музыкой в заморский коллектив,
Творческой свободою богатый.
Токарев в Америку уехал ни к кому –
Там не ожидали музыканта,
И пришлось немало потрудиться потому
Ради проявления таланта.
Некоторым образом тогда произошло
Измененье имени героя:
Там Вилен стал Вилли – это имя принесло
Славу планетарного покроя.
Вилли был таксистом, роль медбрата мог играть,
В булочной текла его карьера;
Кроме тех занятий, довелось перебирать
Книжные шкафы миллионера…
Наконец, в Нью-Йорке, на чудесном Брайтон-Бич,
В знатном эмигрантском ресторане,
Сцены артистической смог Токарев достичь
И запел по собственной программе.
Первую пластинку было трудно записать
(Долларов ушло двадцать пять тысяч),
Но когда с ней выдалось торжественно предстать,
Уж звезду тут можно было высечь!
Ресторан – не только общепита естество:
Это – место музыки и песен.
Тот, кто в этой области проявит мастерство,
Людям неизменно интересен.
Вот пришёл заказ на композицию о том,
Сколь глубоким океан бывает.
Всё перевернули музыканты кверху дном
С мыслью: «Где ж та штука проживает?!»
Вилли думал: «Океан, конечно же, глубок –
Мили вглубь от краю и до краю!
Мы б его сыграли, если б знали назубок;
Только как играть его, не знаю!»
Тут же был обследован шикарный магазин,
Нотами мелодий торговавший.
Среди тысяч книжек найден выпуск там один,
Океана глубь обосновавший.
Чуть отрепетировав творение сие,
Музыканты так его сыграли,
Что пред доброй публикой, дивясь самим себе,
Бурные овации собрали!
Вилли роковое впечатленье произвёл
Яркостью и свежестью подхода,
И однажды был он приглашён в Карнеги-Холл –
Центр всего культурного народа.
Заправлял делами импресарио один,
Бывший житель Украины Сушка.
К Вилли обращаясь: «Добрый вечер, господин!»,
Он ему сказал: «Сыграй нам, душка!»
Холла знаменитого переступив порог,
Вилли в высшем свете оказался.
Встретились служители искусств, и диалог
Сразу между ними завязался.
«Ты на чём играешь?» – «Хлеб мой – это контрабас,
Говорю без всяческой утайки!» –
«Этот инструмент весьма хорош, но не для нас!
Лучше б ты сыграл на балалайке!»
Токарев играть на балалайке не умел,
Но за месяц всё же научился;
Пред почтенной публикою выступить посмел
И на этом фоне отличился.
Аккомпаниатор приглашённый был таков,
Что ему простор великий нужен:
Он играл на пианино, как Борис Рычков
(Или, может быть, чуть-чуть похуже).
Вилли с балалайкой от маэстро не отстал
И исполнил музыку толково.
Зал просил, чтоб он ещё чего-нибудь сыграл;
В арсенале ж не было другого…
Музыки служитель и шансона пионер
Чрез пятнадцать лет после отъезда
В качестве певца был приглашён в СССР –
Здесь его признали наконец-то.
Токарев тогда едва ли мог предположить,
Как в СССР он популярен,
Что сумел тут песнями он славу заслужить
И уже, пожалуй, легендарен.
Семьдесят концертов по советским городам
Прокатились сказочной волною,
Память о себе певец навек оставил там –
Общий интерес тому виною.
Четверть века прожита на дальней стороне.
Въезд в Россию щедро распахнулся.
Через десять лет после гастрольного турне
Токарев на Родину вернулся.
Родина встречала долгожданного певца
С теплотой сердечною, как друга.
Радости поклонников не виделось конца,
Словно позади осталась вьюга!
Вилли путешествовать стал снова по стране,
Получив российское гражданство;
И куда б ни прибыл он, на радостной волне
Зритель проявляет постоянство.
На Бродвее властвовать ему хватило б сил,
Но в Отчизне всё же шире хватка:
В Штатах наш герой лишь восемь жанров охватил,
А в России – более десятка!
Токарев в Болгарии недавно побывал –
Там большой концерт шёл на «ура»;
А потом автографы он людям раздавал
Уж часа, наверно полтора!
Музыки знаток, на Дона Вилли посмотри!
Люди, на героя поглядите!
Честно говоря, ему уж восемьдесят три,
Ну, а разве столько вы дадите?!
Токаревым Вилли восхищается Москва:
Он живёт восьмидесяти дольше,
А биологически ему лишь сорок два
(Может, сорок пять, но и не больше!).
Тем, кто любит песни, композитор – лучший друг.
Наш певец широкого размаха,
Несмотря на множество деяний и заслуг,
Из себя не корчит патриарха.
Чрез четыре дня после столетья Октября –
День Рожденья Токарева Вилли.
Праздник продолжается, и, видимо, не зря
Мы сию балладу сочинили!
Были революции в семнадцатом у нас,
Чрез семнадцать Вилли смог родиться.
Пусть ещё через сто лет в счастливый час
Мир певцом столетним возгордится!!!