За дальним бугром, где густая дубрава,
Жила незлобивая тётка Халява.
И тот, кто селился за этим бугром,
Спешил поживиться халявным добром.
С утра суетилась бедняга Халява...
Кричали соседи и слева, и справа,
И даже когда находилась в пути:
"Ну где ты, Халява?!. Халява, приди!..
Металась Халява, как дикая птица,
А люди совсем перестали трудиться.
Устала Халява, и возраст не тот,
Но все уж привыкли: Халява придёт.
До денежных средств, до жилья, до науки
Уже доходили Халявины руки.
Охоч до Халявы характер людской,
А тётка совсем потеряла покой...
Потом уважать перестали Халяву,
И даже над ней потешались на славу:
"Чтоб бегать по свету, не надо ума!
Халява во всём виновата сама!.."
Умылась Халява речною водицей,
Окинула взглядом холодные лица...
Обидна ей стала людская хула.
Слезинку смахнула - и прочь побрела...
Брела, спотыкаясь, за дальнюю гору,
Чтоб только не слышать обидных укоров.
Ушла насовсем, чтобы глупый народ
Не знал, где Халява в обиде живёт.
Ленивые люди усвоили чётко:
Халявы не будет, а голод не тётка.
Сначала ругали её, но потом,
Ворча, занялись ежедневным трудом.
...На вольных хлебах средь зелёной дубравы
Оттаяло доброе сердце Халявы.
...Теперь не балует Халява народ :
К кому пожелает, к тому и идёт.
В различных чинах, невзирая на славу,
В народе не ценят, но любят Халяву.
Как только Халява мелькнёт впереди,
С надеждою просят: "Халява, приди!.."