***

Станут ли водою языки костра, расплавляясь льдинками в клетке между ребер...

Ночь, смеясь, шептала мне: "Что же ты, сестра, сладко спать надумала в золоченом гробе?"

В клетке между прутьями неба не видать. Веришь ли, душа моя, - как летать забыла. Крылья лентой связаны - сил нет разорвать. Словно сок отравленный, я любовь вкусила. Рыцарь светлый ласковый в мой нагрянул сад, в поисках дракона, подвиг совершая. Знаешь ведь, сестрица, мой любимый брат, год назад покинул дом, в Вечности летает ярко-алой искоркой. Новою звездой улыбаясь с неба теплой ночью сонной.

...темно-алой искоркой поселилась боль в крыльях золотых последнего дракона...

Только не об этом сказ я тебе, сестра, рассказать хотела, сердце раскрывая. К Рыцарю, отринув страх, я тогда пошла в ипостаси грозною, чешуей сверкая. Полыхал огонь вокруг смертью золотою, пеплом вписывая в мир наш неравный бой. Серебром сверкал клинок, яркою дугою, направляемый вперед безжалостной рукой. И казалось нет конца странной битве этой, превратившей сад вокруг в яростный пожар...

И тогда пришла Она, заковала в цепи мое сердце, отнеся рыцарю как дар. Заменила неба синь голубым болотом, что царит в глазах его, затягивая вглубь. Забрала навек себе желание полета, одарив взамен мечтой земной пройти с ним путь. И закрылась навсегда дверца в мою клетку, золотою птицею я осталась в ней. Рыцарь заменил мне мир, улыбался светло, стал моей земной душе всех ближе и родней.

И костер внутри погас. Серо. Больно. Пусто. Так скажи, сестрица Ночь, как себя вернуть? Я любовь вкусила зря, не почуяв вкуса.
И хочу хотя б на день от чувства отдохнуть.