ШОТА
Нет, не Руставели. Шота Руставели. Х11 век. Грузия. Царица Тамара. Шота – государственный деятель, поэт. Высокообразованный человек. Сановник при Дворе царицы. Безответная любовь к царице. Печальный финал. Но его поэма - "Витязь в тигровой шкуре» - стала жемчужиной литературы Грузии. Красивый, талантливый, а жизнь – драматична.
Но я не о поэте. Я – о другом Шота. Вообще-то его имя – Ашот.
Не знаю, где его настоящая родина, кто он по национальности – армянин или азербайджанец... У центрального базара – заводская столовая. К её северной стене, в глаза не бросаясь, пристроена маленькая будочка с одним окном. Будочка увита декоративным плющом так, что и вовсе её скрывает от посторонних глаз.
Там много лет на плотном стуле сидел Ашот. Его знает пол- города – коль починит сапоги- будут носиться без сноса. Мастер по ремонту обуви.
Однажды и я принесла ему свои туфельки со сбитыми каблучками.
- Весёлая женщина, много танцует? – спросил мастер.
- Ходит,- ответила женщина. – А туфельки - любимые.
Слово за слово – разговор. А я смотрела на его руки – с такими тёмными от крема пальцами, со сбитыми ногтями, с ссадинами... Вот так столько лет – для себя, для семьи... Честнейшим трудом! Никого не обманет, не обкрадёт, ни украдёт...
Потом уже постоянно, много лет, приносила сюда я обувь на ремонт, улыбаясь и боясь обидеть даже словом. Атош располагал к доверию. И не раз мне помогали его советы.
Он не звал меня никак, даже имя не знал, а просто – «Вы»: «Вы слишком принимаете всё к сердцу – так нельзя». И заканчивался наш диалог всегда добрыми пожеланиями и улыбками.
Сегодня я принесла аж три пары обуви. Дождится. Но зелень на будочке пышна и не тронута осенью. Я приготовила улыбку, добрую, милую, и слова приветствия и тон. Открываю небольшую двёрку и...
- Здравствуйте, Шотаааа... Как давно я вас не....
Место, где стояло рабочее кресло – пусто. На стене, позади его, те же портреты, иконки...
Слева зашевелилась фигура... Тонкая, в синем халате...
- А где Шота? Он сегодня будет?
- Нет.
- А когда?
- Никогда... Он – умер.
- Как – умер?
- Давно... Три года назад...
Что-то говорил человек, что-то отвечала я. Отдала пару сапог на ремонт. Остальное ремонту не подлежит, сказал мастер Вася... Я вышла, ноги, как ватные... Дождь по лужам барабанет... А мне всё равно... В моём мозгу и сердце – Шота. Мысленно вижу его – одна за одной всплывают картины – в кресле за работой, идёт навстречу – высокий, солидный, кланяется: «Здравствуйте, вам! Спасибо за стихи. А я и подумать не мог, что вы – поэт. Дочка газету принесла – глянь, пап, тут стихи о тебе, говорит... Прочёл... Спасибо вам...»
- Женщина! Что ж вы на дожде мокните? У вас же зонт в руках! – какой-то молодой человек.
Зонт? Дождь? Нет Шота! Три года нет! А для меня был – жив. Ему наверно и не снилось, что вот так в дождик его будет вспоминать какая-то чужая женщина...
Дождик... И по щекам моим... почему-то солоноватый и горячий...
Три дня из головы не выходил Шота... Такая вот моя душа – если впустила человека, то уже, как бы – родня. Прикипает. А потом - страдает. Ум спешит на помощь душе: «Ну – ничего, не грусти, душа – когда ты отправишься в тот Мир, кроме Доченьки, мамочки, мужа, отца- всех родных, будет рад твоему приходу и Шота... С хорошими людьми и там будет уютно и тепло»...
Суета... Вот кто не даст долго ни грустить, ни вспоминать – «груду дел, суматоху явлений» так и подсовывает под руку, так и подсовывает...
Что ж – надо делать дела...
Шота Руставели – Шота - Атош ... Госдеятель – поэт и – сапожник...
Но в том мире, говорят, все-равны.