сказал нет Петербургу, лишь пессимизм и агорафобия
заперт на кухне своей, как цветы в этой вазе
небо из пепла и стены из пепла будто локальная антиутопия
и Библия в пыли на подоконнике как жизни моей парафраза
эта кухня белеса, я, значит, снова в психушке
а меня там научили как касаться мира теней
но вместе с жутким даром владыка сумрака дал и тяжкую нагрузку
ощущаю лишь страх и печаль и зрю во тьму, как халдей
хаха! а я его обманул! я был должен страдать, но не страдаю!
и все говорят, что нужно стремиться к счастью, но отнюдь не стремлюсь
я есть живой страх, и им упиваясь
вместе с тенями на кухне запрусь
тревога сводит тело с ума и вертит как судорога
но этого-то мне и надо сейчас, словно ванна из радия
и профилактика телика тихо шуршит на заутрене
а я ломаю руки от того что кто-то крадет мои мысли на радио
и не ломает тишину даже колокольчик микроволновки
страх и ненависть тут так желанны, но лишь с мукой и петрушкой
и как в детстве, под столом уголок, где я прячусь от мира-воровки
что стремится украсть все фантазии и коробку с игрушками
все мои игрушки - здесь (и я тыкаю в висок)
раньше я ловил солнечных зайцев, гоняясь сразу за всей стаей
но на кухне солнце пропадает, будто светит вдоль, не поперек
но с тенями даже лучше, ведь они стенанья понимают
и раньше я совсем не грешил, но это пахло паскудством
ставши затворником, я наконец-то святой
до глубины колоссальной постиг я все и каждое чувство
все стало так просто, и с высоты своей мудрости просто все беды обвел комнатой
люди не рыбы, не ищут, где глубже, а я ищу почему-то
так, чтоб задыхался, чтоб давила сильнее толща воды
люди рождаются в тюрьмах и так хотят вырваться с путов
а я родился, чтобы здесь сдохнуть, засохнуть, прямо как эти в вазе цветы