Его стихом надутый парус мчал,
Сорвать тебя, стоящим на кону,
Моих смысл мыслей в мозг как в гроб вогнал,
Создав могилу, где они растут?
В нём дух, что призван духами писать
Над смертным чадом, придушил дух мой?
Он иже с ним друзей ночная рать
Не разлучили бы мой стих со мной.
Он иже с ним любезный близкий дух,
Что ум ему вдувает по ночам,
Что за победа, коль я нем и глух,
Страх не велик от них моим очам.
Когда ж стал виден ты в его строке,
Во мне нет сути, а огня в стихе.
Was it the proud full sail of his great verse,
Bound for the prize of all too precious you,
That did my ripe thoughts in my brain inhearse,
Making their tomb the womb wherein they grew?
Was it his spirit, by spirits taught to write
Above a mortal pitch, that struck me dead?
No, neither he, nor his compeers by night
Giving him aid, my verse astonished.
He, nor that affable familiar ghost
Which nightly gulls him with intelligence
As victors of my silence cannot boast;
I was not sick of any fear from thence:
But when your countenance fill’d up his line,
Then lack’d I matter; that enfeebled mine.