Иногда священник писал стихи по ночам
и сам для себя называл это лирикой клирика.
Он их никому не читал и вообще про это молчал,
и никто такого представить не мог
(из тех, кто его встречал),
а скорее могли б заподозрить в нём дар сатирика.
Знал об этом, конечно же, только один,
только тот один во всём мире его Господин,
это тот, которому он посвящал
время, веру и помыслы,
в общем – что там! – всю свою жизнь
и – частично – ночную лирику.
И, казалось бы, всё устоялось и жизнь прожита,
есть жена-попадья, всё спокойно,
осмысленно, ровно…
Всё нормально, как должно,
и ни к чему маета,
и детишки здоровы – поповичи и поповны.
Но поди ж ты – вот так иногда как сожмёт
то ли память, то ль сердце, то ль что-то такое...
И священник встаёт, осторожно на кухню идёт,
и тетрадку обычную, в клеточку, тихо берёт,
полистает (почти уж исписана), ручку в руку возьмёт,
и давай сочинять, озаряемый светлой тоскою.
Если это отнять у него – он не прожил бы дня.
Иногда он так думает в страхе, но верит,
что Он не отнимет, а посмотрит с улыбкой
и скажет: «Опять про Меня?
А, про ту, незабвенную? Ладно, пиши…»,
и с души одиночество сгинет.
сентябрь 2017 г.