Ноябрь из туч, как дочь из пластилина,
Слепил арену цирка, и зверей,
И старого паяца-исполина
С тяжёлой шапкой дымчатых кудрей.
Встревожена, насуплена и хмура,
Почти касаясь маковок церквей,
Застлала день огромная фигура,
Неласково косясь из-под бровей.
Но дочь моя не ведает ненастья.
И свет не омрачен в ее душе.
Она рисует на бумаге счастье,
Как будто счастье есть в карандаше.
Как будто в жизни основная драма
И главная причина всех невзгод,
Когда ушла за хлебом утром мама...
И неизвестно - скоро ли придёт.
За этим-то клубком, по этой нити
Закончат бегать пальцы по листу,
И, воплотив любовь свою в графите,
Подарят маму грустному шуту.
И сколько б ни лепил ноябрь строптивый,
И сколько б ни пугал нас темнотой,
Но мир земной божественно-красивый,
С его - почти волшебной - чистотой.