Мрак, вокруг лишь смрад и мрак. . .
Вот и стая бездомных собак
Со слюнявым оскалом
И с блошиным в заду опахалом. . .
Бегают кругом испуская из пасти зловонье
И сливается беспорядочный лай и вой в какофонию. . .
Лают, воют, визжат, а глаза полны сучьей печалью,
То ли покойник где бродит,
То ли . . . нет. . . нет, неужели?
Неужто по мою душу пришли?
И отчаянно. . .
Мысли мешаются в сумраке грязной постели.
Да, я грешна, но чтоб так вот?! простите!
Лучше убийцу иль вора лихого найдите
Пусть вкруг него адовы дети танцуют,
С рогааами, копыыытами, копченному мясу ликуют.
С меня же довольно, всё, хватит. . .
И пытаюсь я вырвать подол из собачей пасти. . .
А эти серые рычат так, что дрожат мои руки,
Сразу видно, дворовой суки все внуки.
Зубы показывают желтые, местами гнилые. . .
А у некоторых в пасти остались и кости чудные,
Даже думать не буду что это были за птицы. . .
Если крылья конечно были у них. . .
Эх, гордится что ли? Что честь мне такую оказывают?
Редко верно кому смерть и ад так показывают,
Вырисовывая все до последней крапинки,
Раньше проснулся весь в белом, на тебе не одной царапинки. . .
Мрак. . опять кругом мрак. . .
Освещают глаза лишь собак чьи то свечи. . .
Но так ли? Или это подземные печи
Где страдают от жара десятки невинных ребят.
Вырываю подол из зловонной не ровной пасти,
Лучше ходом другим пойду,
Огибаю деревню .. . и . . . здрасьте!
Стая плешивых на дороге стоит и скалится. . .
И с куском моего платья в зубах посредине пляшет «красавица»!
То ли больше их стало, то ли встают на задние лапы,
Вот и сзади уже крадётся козел косолапый,
На рогах висит паутина уже зеленая,
И трясётся от злости его бородка белёная. . .
На копыта встает как медведь на задние лапы,
И смеётся, и ржёт и трясётся загривок лохматый.
Нет пути ни назад не вперед,
Нечисть шагу ступить никуда не даёт. . .
Приближаются, обнажая кривые, вонючие зубы,
И в агонии смеха лижут обвислые губы...
Вот и близко конец. . . по горячим щекам градом пот,
Я пытаюсь кричать, но как ватой уже набит рот. . .
И со всех сторон ко мне руки, лапы, копыта тянутся,
Языки их щекочут мне шею,
Глаза закрываю,
Не верю, не верю
что я здесь навсегда и останусь
И что мочи есть я кричу на всю аллею. .
. . . . . . . . . .
Под горячими влажными пальцами чувствую простынь,
Разжимаю глаза – прочь ушла предрассветная мгла,
И лишь книга открытая грудь своей тяжестью тянет
Что прочесть я за вечер увы никак не смогла.