Я пью судьбу под звон моей посуды,
смеясь на дней ехидных пересуды, –
что, мол, «тебе уйти как всем придётся».
На то всегда противовес найдётся:
я – жил! И разве этого так мало?
Заря светилась трогательно-ало,
мне улыбаясь. Робкая девчонка --
мы пили с ней из радости бочонка…
День приходил за ней, притворно-ласков,
достойный сын страны испанских басков,
где любят жарко, но ревнуют подло:
любовь – и рай, и ада бесов кодла.
А майский вечер, с ласковой стихией?!
Сирень-царевна – я писал стихи ей.
А первый снег? А певчие метели???
И пусть под старость хвори налетели –
я, братцы, жил! Не вычеркнуть ни факта
из жизни чуда – ни рожденья акта,
ни материнской тихой колыбельной,
ни лет сосны, смолистой корабельной.
Вот, соберу своё, подобно Ною,
отправлюсь вспять с откатною волною.
Мой плотик будней злым штормам не сдастся.
– И по стихам как по грехам воздастся!..