Жил блондин в чудесном месте.
Там, где весенние цветы
В соседстве пальмы,
Где светит солнце сквозь листы
И грозди южных виноградин, и
Строгий плющ в соседстве розы;
Наводит мысль о равнодушьи
Счастливец синий гиацинт!
В тени величественных лавров
От солнца и ветров укрыт.
А рядышком цветет фиалка.
Налево -- церковь Чудотворца.
Там даже летом есть прохлада
В тени высоких кипарисов,
Там легче думать о великом.
Напротив же -- Воскресна школа.
Пред нею Гена мыслью спорен
О сущности на-крыше-флага:
Что если он без ветра сник
Иль развевается велик?
Дом двухэтаэный был просторен.
А иногда случались гости.
Тимур был счастлив там бывать.
А чуть пройти виднелся город.
О пирс его вздымались волны,
Грозясь навеки потопить
И шумный день его затмить.
За школой возвышались горы.
За годом году все лететь
И Гена втайне стал жалеть:
Где Валя? Замужем? Где весть?
Теперь уж пятый год минует,
А образ милый все чарует
И, кажется, то было счастье...
А не поехать ли туда, где
Умерщвленные луга под зимним
Светом будто живы?
Минуты робкого покоя
Зимней души -- приют от горя.
Подслушать шепот вьюги древний:
Там, где с древес остекленелы
Ссыпаются волшебны звуки.
Где кухню полнит аромат
Горячих сахара и масла,
И вьется струйка от лампад
Эфирных роз и апельсина,
И ты встречаешь их лениво,
Забывшись за домашним благом;
Жена красива и скромна.
Не бойся потерять свободу --
Эту метафору, она
Всего лишь идеал сомненью.
Не бойся тайн, они родятся,
Но вред любви не причинят.
Они лишь разума творенья
И все в воображеньи спят.
Маэстро обещанье мной дано
Почтить брега долин Арно
И Тибра, Западные Альпы,
Зажечь свечу в палаццо Фьоре.
А там, где восстает Нептун,
Хранящий грации канон,
Стихом фонтан восславить.
Чтоб вдохновенный исполин
На солнце жаркий править
Мог Флоренции живым ключом.
Люблю заснеженный Турин,
Средневековую Сиену,
Милан блестящий и Тоскану,
Но направляемся мы в Турку.
Туда упрямою мечтой
Стремится Гена молодой,
Забыв опасности зимой,
Забыв суровую натуру,
Прибрежных вод обманчивый
Покой и поджидающую вьюгу.
А Гена варежки берет
И даже радостно поет,
И пританцовывает страстный,
Ну, точно герцог Мантуанский,
Что на свидание спешит.
Далекий путь не страшит
Его, объятого надеждой.
Что он вот-вот ее вернет
И будет вновь прощен судьбой
Безумных выходок герой.
-- До Наантали близок путь,
Я доберусь как-нибудь.
Там полтора часа от Турку.
(Конечно, родные в заботе о нас
Нам дарят совет -- драгоценность
Ума. Но своевольны, глухи мы подчас.)
.....................................
.....................................
.....................................
.....................................
.....................................
.....................................
До чего романтик странен,
Огонь любви, тоска желаний
Всечасно в нем кипят, он
Принужден спешить, стараний
Без меры прилагать душой,
Забыв недуг, забыв покой.
Досуг его, конечно, ей
Или ему весь посвящен.
Он беспокоен, строг, влюблен...
Себя во всем всегда винит,
А голос разума забыт
Или лишь глупости вещает.
Его ж лишь образ навещает
Любви прекрасной и живой.
Опомнись, Гена, стой!
В ветрах зимой опасны тропы,
Закрыты транспорту пути.
Зачем тебе ночной заботы,
Пугающих дорог часы.
Но он уходит дальше, вскоре
Стоит сосна в сутане хвои,
Сосной рисует лес на белом,
И больше ничего -- нас двое.
Но не под силу мне помочь,
Романтик не боится ночи,
Ни смерти, он безумен.
Хочет мечтою вьюгу превозмочь.
И не вернуть его домой.
Не видно ничего и
Вспомнился ему Толстой,
"Метель", если б вешки...
И, кажется, одной ногой
Он шлепает уже босой,
В глазах темнеет, мутно, вьется;
Лишь сердце учащенно бьется.
В его всклокоченных власах
Белеет неподдельный страх.
А снег везде, повсюду, поздно.
И лишь вернуться на санях
Ему случайно удается.
(То были сани для туриста и фото.
С оленем и студентом финским до Турку.)
-- Я погрузился в дремоту,
Вокруг меня как будто пели,
Я видел чуждую страну:
Метались в упряжи олени,
И кто-то волосы мои
В прическу дивную убрал,
Я с иноземцами гадал.
И вот с мехов один поднялся,
Финляндией страну назвал.
И я растерянный, проснулся.
Явлюсь к ней утром, весь в снегу,
И притвориться не сумею:
Без сил я навзничь упаду,
Приветствуя ее ладони и поцелуями покрою.
-- Что чьей-то я храним мечтой,
Что чье-то сердце бьется мной.
Чего еще моей участи?
Я тихо возлежу в ночи,
А в цветнике чужой души
Она касается плеча
И поцелуи так далеки,
Как огоньки у очага,
Где коротал я столько ночи.
Я усыплен ночной тайгой,
Видения вовеки страшны,
Что не любим больше тобой,
Что, как насмешка девы красной,
Я праздно жизнь влачу собой.
-- Пусть ни одна сирена края
Не привлечет моих очей.
Я улыбнусь своей печали
От края бурного отчаля,
Я поселюсь у Наантали.
Пускай, спокойный наконец, я
Позабуду о гордыни,
И ты покажешь мне святыни.
Пускай, отвергнутый толпой,
От глаз людских тебя сокрою --
Вот конец, который я теперь желаю.
На утро с головой тяжелой
Геннадий мало съел,
А в вечер вовсе заболел:
Температура, насморк, дрожь.
От романтизма то не ждешь,
Но все ж урок тот забываешь
В час излечения благой.
Большие две недели
Геннадий Турку посвятил:
Ругался, мучился, судил
И злился. Наконец поправил
Здоровье доброе свое, приехал
Скоро в Наантали,
Но не нашел там милой Вали.
Гостиниц много обошел,
Портье недумевало, мол,
Не поселялась, не нашел.
Не сдался сразу Гена дел
Таким расположеньем, оставил
Номер свой везде, оформил
Комнату в "Туия" и ждал,
Предавшийся судьбе, гадал,
По городу бродил, искал
Везде -- не находил.
Но вот однажды рынок шумный
Знакомый силуэт чертил;
Он уж давно ей все простил,
И что же? Она бесшумной
Его минует, обойдя как можно
Дальше от себя. Но что? Что
Ей сказать возможно?
-- И что теперь моя гитара?
Нема отныне и отдалена,
Под черным саваном молчит ее струна.
Кидая взоры, боль меня находит,
Лишь лунный свет к ночной струне нисходит.
.........................................
.........................................
.........................................
.........................................
.........................................
.........................................
.........................................
.........................................
.........................................
-- Упованье не смеет с губ моих слететь.
Простив мне все, забыв про месть,
Она меня принять не хочет.
Молчи струна, ты виновата,
Ты станешь грустно вторить мне.
Я одинокою утратой
Сражен в далекой стороне.
Ты ли мне когда-то
Счастье обещала?
И я ли это при луне
Стою один с безумным взглядом?
Во мне восходит серенада.
Оставь же душу для свободы,
Не предавай унынью ноты.
Серенада Гены
Тихо на камне ночном
Я, склоняя главу молился,
Как маленькие амуры волшебных колонн.
О, Валентина, я жалкий и нищий
Странник: гитара и капюшон.
Но гитары и розы этого сада
Прекрасней ты. Если в садах уснет мое жалкое тело,
Тихой ночной росой встрепенусь прохладный
И жаркий, не утомленный ничем, как дикая птица,
Я воспою твой стан вдали анфилады.
Ах, Валентина, я слаб, я влюбленный странник...
Читатель, не осудь поэта,
Что в первозданном снеге где-то,
Забыв о родине своей,
Все зрит Финляндии пределы.
Поверь, любовь его
Не спит. Всенощно молит
Он о благе не только для себя.
Тепла твои он помнит знаки,
Поля, где все восходят злаки.
И благодарен он, не лесть
Его слова. Сердечный,
Он разливает на поля
Миротворение и верность,
Всегда свою страну любя.