На дощатой террасе близ можжевельника,
Под звонкую птичью трель,
Доносящуюся с тенистого ельника,
На оттоманке восседая чинно,
Встречала гостя Агриппина:
- Филипп Аполлинариевич, дорогой!
Проходи, садись, банкет за мной!
- Агриппина Саввична, отобедал давеча, яствами заморскими, ананаса торсами.
Да веснушчатая Ефросинья потчевала исподтишка,
Винегретом, морсами...
Мне сейчас бы затушить пожары после карри порошка!
И хозяйка благодушно проводила гостя в сад,
Где коллежский наш асессор придаваться сну был рад.
И расположился гость привилегированный,
Расстегнув сюртук иссиня-чёрный,
Никаким этикетом не скованный,
На шезлонге, что по узорнее,
Где порхал воробушек под искусственным абажуром,
Близ асимметричного куста конопляника,
Придаваясь птичьим увертюрам,
Попивая чай из искусного подстаканника,
Рассеянно внимая хлопотам небезызвестной хозяйки,
Нимало не удивляясь её расторопности,
За балюстрадой, на близлежащей лужайке.
Вечерело.
Звучание сочное виолончели
Доносилось чуть слегка,
Подбитое ленивым скрежетом качели,
Из сна достало старика.
И с походкою степенной, важной
Шествовал он с дамой в парк,
Где играл аккордеон вальяжно...
Там и встретил он инфаркт.