Возжигаюсь от нежности к этой, почти что затравленной жизни,
понимая, не будет, не будет, ну, точно, не будет
иной...
Только пепел, надежд
остывающий пепел стапёрской моей
бессловесности.
Он развеется в пыль,
забиваяся в горло
предсмертною болью
блажной...