Есть в Баку исторический дворик
Из тех самых бакинских дворов,
Что в советскую строились пору
Для чиновников всяких РОНО.
В середине "лихих девяностых"
Этот всем полюбившийся двор.
Был в народе Таировским прозван
И зовётся таким до сих пор.
Каждый раз, заскучав на Торговой,
Я, врубая в наушниках рок,
Захожу в свой любимый, знакомый,
Безымянный таировский блок.
Пальцы жмут на секретные цифры,
Открывается белая дверь.
Осторожно ступая вдоль лифта,
Поднимаюсь ногой на ступень.
Насчитав с два десятка ступеней,
На полуторный сяду этаж:
Здесь, в компании с собственной тенью
Я вхожу во вселенский мираж.
Только в этом любимом мне блоке
Я могу становиться собой.
Отдыхать от абстрактной дороги
В двадцать пять километров длиной.
Здесь так тихо, и так безопасно,
Здесь нет места сотрудникам зла,
Здесь законы и пакты не властны,
А концепция жизни проста:
Лишь сидишь на ступеньках, вдыхаешь
Затхлый воздух и горький табак,
Что-то пишешь, рисуешь, читаешь,
Или можешь сидеть просто так.
Ничего тебе не помешает,
Не разрушит твой сказочный миф.
Люди здесь никогда не бывают:
Люди эксплуатируют лифт.
С того дня, как я блок этот встретил,
Он меня безвозвратно взял в плен.
И нигде! Нет, нигде на планете
Не найти мне таких тёплых стен!
Здесь когда-то, на этих ступеньках
Той, которую я так любил,
По субботами и по воскресеньям
Целый полк обрабатывал тыл
До сих пор в этом милом мне блоке
Эхо грустно поет её стон.
А места, где случались пороки,
Обозначены жёлтым пятном
Ископаемых фрагментов спермы
Одного из тогдашних солдат,
Что решил почему-то на стену
Повыплескивать плотский заряд.
Но меня это мало волнует:
Ностальгия здесь - хилый щенок.
Мне в гортань опьяняюще дует
Совершенно другой ветерок.
Ветерок безразличия к миру;
Наслаждения внутренним Я...
Ну а что насчёт зада любимой -
Так я думаю, Бог ей судья.
Эхо глохнет в волшебном молчании
Нерушимой ничем тишины.
В тишине места нет печали.
Есть лишь пол и четыре стены.
И когда, заскучав на Торговой,
Я уйду в направлении ног,
Меня встретит любимый, знакомый,
Безымянный таировский блок.