ПЛОТЬ ДУШИ
СТИХИ
. . .
Живя пунктирно вы ближе
к скромной графике бытия
небрежной и мягкой чуждой крика
вы уже не хотите заорать песню облезлым вечером
и все реже распахиваете объятия
похожие на ваше расстегнутое пальто
не меняющееся годами
как лицо руки число дней в году
и расход слов в течение суток
условно равный на языке унылого быта
расходу воды во время мытья
и чувств за сеанс любви…
живя небрежным пунктиром
напоминающим прерывающейся прочерк
на лбу ненадежного бога
вы не вытаптываете вертлявых тропинок
вдоль низкого берега судьбы
и становитесь проще честнее и даже светлее
как рассвет у ног юной осени
тогда
и рождается тихо свобода -
лучшее в этой жизни
полной уличного грохота и шума.
. . .
Не полезно чтобы круглый год громко стучало сердце
оно может пробить панцирь груди изнутри
упасть на асфальт и разбиться
покатившись кровавой монетой в люк сточных вод
потому мы и любим пушистые мягкие кресла
долгими вечерами - прологами скучных ночей
в которых черпаем как воду тоску из колодца
большущими ведрами серой и будничной прозы.
. . .
Ветер
задевая за живое
не гонит никуда
а позволяет
(любезно)
тишине сопротивляться
своим порывам
потому что знает
что лик ее пустой -
сухая ветка
которая обычно воплощает
всего лишь запятую смерти
на стоптанном пространстве бытия
подобного листу простой бумаги
сырой от слез
пролитых из стаканов
несчастных глаз
ненужных их владельцам
привыкшим к бесконечной слепоте.
. . .
Маленький кусочек плоти
и затаившаяся в нем - как нерв в сломанном зубе -
ноющая душа
на фоне огромного голого неба:
это все что осталось…
съедена (вот и косточки рядом)
постаревшая мудрость
легко ставшая обедом наглости
и никчемны сладкие напитки фантазий
уходите
как уходят синие облака
за забор горизонта
и будьте (как можете) счастливы.
. . .
Сырое крошево вздрагивающих от ветра чувств
и нежный осколок теплого лета
умирающего на морщинистом лице озера
дряблая кожа которого пропитана серым небом:
это блюдо прилежно подается на ужин памятью
среди пустоши скучной зимы
пальцами холода гладящей душу ночами.
. . .
Ненужное вчера беседует с вожделенным завтра
и маленькое вспотевшее сегодня
суетливо переставляя местами
вопросительный и восклицательный знаки
за послесловием облезлых будней
выжидает тот скользкий момент
в темном углу эпохи
когда розовощекое юное будущее
окажется очень доступным
и легко потеряет невинность
под натиском бурой приземистой плоти.