Странное чувство свалилось на голову.
Еще в тот день, когда шла по граниту я,
изредка в лужи смотря на себя.
Будто на улицах нет никого.
Будто бы холодно городу голому
дышать. От дрожи асфальт теребя,
крылья моста разбрасывать в стороны.
И вот лежит он под порванным небом
(небо такое лишь там бывает:
от ветра ль, от горя?.. черт его знает)
и выдыхает промерзший воздух.
Взгляд сероглазый, наполнивши гневом,
руку из камня в кулак сжимает
и бьет в 12, почти что с ревом.
Ах, странное, странное, до ужаса странное
чувство потери, - какое-то окаянное,
чувство убожества – какое-то безобразное –
единоликое, но со всех сторон разное.
Красное, красное, а не синее
небо над сброшенными косыми ливнями
среди тех, кто остался, ведь люди вымерли.
Еще в прошлом году я тоже лишилась имени.
Да. Странное чувство. Странное.
Перемены настырны, хотя и плавные.
Рядом с Зимним Дворцом – косым, обшарпанным
вдруг вырос дом из антенн и паркингов.
И тошно стало медному всаднику.
Вырвало его прямо на берегу,
когда большая рука откуда-то издали
схватила за шпиль собор и вырвала из земли.
И бросила в реку эту почерневшую, -
ставшую вонючей, грязной и безутешною.
Ставшую широкой веной клинком распоротой…
Насмерть заколотой.
Стоп! А эти красные камни… Где они?!
Вот здесь возвышались вчера из земли!
Вот тут прямо стояла стена
С мерлонами! Где она? Где она?
И вокруг пустота. Тишина новизны.
Прямо до солнца вытянулись дома.
Прямо в небытие упали дворцы
Нежилые, удушливые, как луна.
О нет! Неужели я здесь живу
И еще дышу, и иногда реву
На ставших холодными невских камнях?
В безлюдных, автоматических московских днях?