Сидя на лавке в укромном местечке,
Я наблюдал, как ты катаешься на велосипеде.
Вмиг мне показалось, что произойдёт осечка,
И ты упала..свыкнувшись с мыслью о том, что нет невесомости на нашей планете.
Не было криков и истошного плача. Неужто принятие?
Подбежав к её бренному телу, я решил, что навлёк на неё проклятье..
Но голос извне твердил иначе:
"Это возмездие. Оно есть праведное несчастье,
которое развеется в девственном горе, именуемом раскаянье".
Я уволок мою падшую к великому, старому дубу, который многое, что повидал,
И для него не в новинку наблюдать слёзы того, кто долгое время нещадно лгал,
Оправдывая ложь смиренным образом жизни,
Которую начнут восхвалять обыватели, лишь только свистни.
Приходи же в себя, дай увидеть твоё прекрасное, опухшее лицо, прикрытое руками.
Ты могла повелевать душевными ветрами.
И вознося бескрылого в небо, давать иллюзию счастья.
Отныне оно для меня синоним ненастья,
Потому как без ветра я падаю с возможностью разбиться и не собраться.
Руки уставшая она опустила, глядит в зазеркалье
И осознаёт, что по природе и глупости своей виновата
А посему в подсознании ей уготовлена мрачная келья.
"В этом ли тёмном местечке я буду томиться, пока не пойму, что истинная любовь свята ?
Отнюдь. Паскудного опыта ещё маловато".
Приблизившись к ней, отодвинул мокрые от слёз волосы.
В её глазах уловил бесовской блеск,
И тут же в сердце отозвался звучный треск.
Ведь для связи с тобой я использовал незримые тросы. Это они порвались.
Хотя казалось, что такие колоссы выдержат всё, но истончились.
Я подкатил ей двухколёсный агрегат. Он не пострадал.
Уходя вот о чём поразмышлял:
Падшая снова взберётся на велосипед,
Чтобы кататься и падать, а потом горевать,
Потому как судьба уготовила ей цикличную, порочную сласть...или участь.