А тебя никогда и не было, милая Галатея,
со всеми твоими Римами, фенами, галереями,
и я никогда не пил с Эль Греко и эльфами
абсент контрабандный на башне Эйфелевой,
не просыпался утром от предчувствия выстрела,
а ночью не думал о вечном стихами, письмами,
в которых от слов ни вина, ни истин, ни смысла…
Что делать,
если ты никогда мне не снилась?
Что делать, если голос не плавит, не греет имя,
если кожей не стала тёплой покорность глины
и где ты, а где клон - я с трудом уже отличаю,
когда пальцами в дюймах по Брайлю тебя читаю,
а потом ставлю лайк вместо фак ю – привычка…
фантик, стёклышко, пёрышко -
жалко птичку…
Не дышать - это больно, милая.
После выстрела
за тобою придёт только тот,
кто тебя из себя вымолил, выскулил,
и поэтому на раз-два-три - отомри,
зарифмуй на латыни с луной остров Кипр…
Всё случилось раньше, чем ты из меня ушла,
кажется - я не уверен - была ли в теле душа?
Мне капучино покрепче, плиз, и ружьё -
у вас в Средиземном миленько, но свежо,
сок апельсиновый пахнет машинным маслом,
с потолка яхты море капает - жизнь прекрасна
А меня никогда и не было - холст да краски…
и поэтому я пью бренди с Пигмалионом,
лечу его формулой вероятности,
где "ода к радости" так же уместна,
как рок-н-ролл раннего Пресли,
а с тобой ничего не связывает,
кроме старого телефона
с вырванными
голосовыми
связками…