В Европе мужчин и женщин нет, а есть только они и оно. Женщины мужеподобные, деловые, жилистые, мускулистые, себе на уме, контракты. Мужчины похожи на женщин, холеные, ухоженные, как женщины, капризные, безответственные и самодуры, порой деспотичные, какие бывают избалованные дети. Они не жалеют женщин, считают, что они - подарки судьбы. Они постоянно смотрят по сторонам, имеют всегда несколько любовниц и любовников. Они непредсказуемы и порочны.
Приехали туристы из Европы посмотреть на Москву, в московском метро покататься. Ошеломлены чистотой, красотой и культурой. Некоторые станции метро похожи или почти дворцы по их разумению. Я видела метро в Европе. Низкие вагончики, металлические сидения, грязно, наплевано, не хватает кислорода, душно и смрадно. На улицах, перед парадным входом в отели вроде чисто и убрано, а стоит зайти за отель, то там ...такое, что диву даешься, вот это Европа!
Я вошла в вагон, как обычно и услышала дружное "Гош!" На мне была серебристо-серая юбка с воланами и черная с большим кружевным воротником трикотажная кофточка. На голове соломенная черная ажурная шляпа. На ногах черные туфли на небольшом каблучке. Через плечо маленькая черная сумочка. Ничего особенного как-будто, а сколько шума и непонятого восклицания. То, что это было в мой адрес, я почувствовала мгновенно, потому, как они чересчур внимательно и пристально стали рассматривать меня. Причем рассматривали бесцеремонно, нисколько не заботясь о том, что они ведут себя дико и демонстративно, невежливо и некорректно, будучи лишь гостями, а не хозяевами. Позже приехал из Потсдама мой знакомый и объяснил, что на языке жаргона это означает восхищение и удивление. Да? Надо же. Я была удивлена. Что же тогда получается, так в Европе не одеваются? А принято ходить в старой, застиранной, ветхой одежде и считать, что это прилично? Что это? Экономия, доведенная до абсурда. У них все доведено до абсурда. И потому у них дети, подростки бегут из семьи и не желают знать, видеться с родителями и с родственниками. Как только исполняется им лет четырнадцать-шестнадцать, то они сбегают и рвут всякие отношения с родными. Они кучкуются в колонии, арендуют один дом и там живут свободной колонией, где покуривают траву, пробуют наркотики, пьют пиво и покрепче, занимаются сексом, выясняют отношения друг с другом, показывают свободные отношения, работают и чувствуют себя счастливыми, так как они не видят родителей и не слушают их скучные монологи ни о чем. Европейцы чувствуют себя носителями великой культуры, она, действительно, великая, но сами современные европейцы ведут себя не культурно, переходя на откровенное хамство и снобизм. Сейчас в литературе Европы нет хорошей , интересной литературы, нет кино, нет картин художников, которые были образцом высокого гуманизма, совершенства техники исполнения, нет ни тени гениальности, присущие эпохе Просвещения.
Вернемся в вагон метро. Сами туристы выглядели несколько потрепано, серо, уныло, одеты без вкуса и желания, как-будто быстро, наскоро собрались и поехали, в чем были дома на грядке. Никакой косметики, туалетной воды или духов, без жизни и без радости. Лица бледно-желтые, синеватые, со сжатыми тонко губами от вечной борьбы, то ли с собой, то ли с соседями, то ли с Россией.
Мужчины никакие, нечто серое и бесформенное, без эмоций и без лица. Впечатление амеб или медуз после брачного периода.
Мне нравятся сирийские мужчины. Они подтянутые, смуглые, подвижные, высокие и умные. У них не глаза, а очи. Черты лица тонкие, можно сказать точенные. Не все, конечно. Есть приземистые и с мясистыми чертами лица, носатые и с утолщенной кожей, как мне кажется, похожие на турков. Среди сирийцев много племен и национальностей. У каждого свои традиции и особенности.
В Европе даже путешествовать я не хочу. Я знаю, что происходит там и не хочу свою судьбу дразнить. Там беженцы, грязно и небезопасно, после шести вечера нельзя выходить одной или одному, желательно человек восемь-десять. Такова сейчас Европа.