Олегу Виговскому
Как хорошо бы – высадить десант
На пляжное просоленное поле,
Числом до батальона, иль поболе,
И чтобы командир его – талант,
В бойцов своих уверенно влюблённый,
Адмиралтейством недооценённый –
Решительным броском преодолел
Террасы в пене зимнего прибоя,
Где ветер южный волны бьёт о мел,
Камней прибрежных дрёму безпокоя;
И вскоре пехотинцев бравых взвод
Шоссе бы перерезал и «железку»,
А их сержант, подтянутый и резкий,
Что к бою их готовил чуть не год,
На крейсер внятно передал отметки –
Куда достигла «первая волна»;
И с неба восходящая луна,
Лучами раздвигая гарь и ветки,
Смотрела бы на трупы молодых,
Не отличая пришлых от своих…
И вот я – солдат похоронной команды.
И запах ванили, и запах лаванды,
Фиалки и розы, растущие густо,
Гвоздика с корицей, квасна;я капуста;
Все специи Мехико, Дели, Мадраса –
Не смогут осилить смердящего мяса,
Растерзанной плоти, во Смерти – тяжёлой;
Разбросанной Ею, пробитой, сожжённой.
Не старая дева с кривою косою –
Богиня всевластная шла полосою
Пологого берега, в ветре и в звёздах.
И падали навзничь, взлетали на воздух –
Из воинов умелых – под шквалами стали –
Во ангелов белых,
тела мне оставив…
Я тоже солдат. Залоснились погоны.
Я делаю то, что докончат вороны,
Когда рассветёт, и охрипшие чайки.
Я лишь помогаю природе-хозяйке.
Я весь, и ведро, и носилки с лопатой –
По горло, по уши – во плоти разъятой.
Убитый мной враг, дескать, пахнет приятно.
Но дело – в количестве трупов, ребята.
Когда полегли три десантные роты,
Их запах… – не смогут любить патриоты.
О Матерь Святая, родившая Бога!
Зачем их убили сегодня – так много!
Их лица - во мне - и последние позы.
Я падаю – к ним;
во цветущие розы…
Как хорошо – по гавани огонь
Вести из пушек главного калибра,
Четыре в залпе (и стволы не тронь,
Раскалены); и без биноклей видно,
Как медленно вздымаются столбы
Сонливой внутрипортовой воды,
Растут резервуаров жабьих выше;
И как разрывов хлещущий каскад
На базе флота разверзает ад
И вверх возносит арсенала крышу…
Ответный, по броне стучит радар,
Отрывисто наушники тревожа,*
И пот холодный остужает кожу:
Уж нанесён ракетный контрудар.
И три кометы, изогнув хвосты,
В корму и в борт летят – зигзаги жёлты.
Возмездье – оператором простым
Здесь предстаёт, чей позывной «четвёртый».
…За горизонтом – искрозвёздный взрыв
Взлетает ввысь, собой луну затмив…
*Когда луч радара противника находит цель, операторы-радиолокаторщики этой цели слышат
его импульсы как резкие, порою звенящие удары. (Примечание автора)
Вам – легче. Вы прямо на небо попали.
Взорвались. Сгорели. Уснули от газов.
А я – запечатан в коробке из стали,
В турбинном отсеке, не лопнувшем сразу.
Тряслись и гудели его переборки,
Когда раскрывались три палубы – взрывом.
Но самою страшной и самою горькой –
Пришла тишина – и собою накрыла.
Застыли турбины, лишённые пара.
Настила внизу накренились квадраты.
Мы тонем – иль, может, взлетаем куда-то?!
Как медленно всё и отчётливо стало…
Во тьме остывающей время сочится.
Мой век – по секундам мерцающим – роздан.
Сгущается воздух; вода ли струится…
Я вас не увижу, безсмертные звёзды…
Вот-вот всё обрушится, кончив крениться…
Здесь дно неглубо;ко, пропитано серой.
Во гробе стальном под морскими волнами
Я медленно сдохну, зелёный и серый,
Забытый высокими вашими снами.
Прощайте же! Встретятся души едва ли.
Вы будете! – там, на сияющих звёздах.
Моя же – останется в этом провале,
Где так ей темно.
Да и каяться поздно…
В пустые руки – замысел упал.
Лови! – Держи! – перебирай удачи.
(Когда б не это – жил бы ты иначе:
Не Цезарь, а скорей Сарданапал –
В осаде плотью вечно трепетал –
И сжёг бы всё, бездельем одурачен.)
Как хорошо бы – тему развернуть
Оригинально, коротко и точно,
Тропинки тропов свесть в единый путь,
Ведущий прямо к цели непорочной,
Открытой добрым преданным сердцам.
Но где та тема? – сочинитель сам
Найти её всю жизнь один не может,
Внимает самым разным голосам –
И портит слух, и омертвляет кожу
Перстов своих, касающихся ран
Живой Вселенной.
Пушкин Александр,
Сощурясь, стиховодца с Бонопартом
Сравнил – когда российский острый штык,
Европы перекраивая карту,
И Польшу и Германию проник.
Так что ж – садиться вновь за эту парту?!...
Я сбежал ото всех, я оставил мой дом,
Где былое застыло пылающим льдом;
Я покинул мой город, сходящий с ума;
Я оставил любимые мною тома,
Что когда-то прочёл. Я уехал на юг –
Не за ласками мною любимых подруг,
И не к морю, что влажные песни поёт
И меня принимает в солёный живот.
Я уехал – на край, на границу, на срез,
Где дыхание глубже, свободнее, без-
Защитнее, легче; где ночи тихи –
И наполнят молчаньем ночные стихи...
Я во всём виноват: от удач до потерь.
Я виновен, что накрепко заперта дверь
Из шумящего мира – в таинственный сад,
Где высокие души со мной говорят;
Где меня допускают в свой избранный круг...
Отворить эту дверь – я уехал на юг.
Я прорвался.
Я понял – взлетел и ушёл.
На краю – я безкрайние чувства нашёл.
Я сбежал ото всех – все открыты пути.
Приезжайте – со мною молчанье найти.
Взаимной злобы смертоносный ком
Легко б рассечь разительным стихом –
Но шесть дорог, из видимых семи,
Кончаются кострами Герострата,
И гибнут те, кто ввек не виноваты,
За знамя, что я вынул из сумы.
Они горды, возможно, долей этой.
А нам-то с ними каково – поэтам?!
Тяжёлой славы насыпной курган
Из черепов поверивших мне сложен.
Благих стремлений старую рогожу
Полощет ливнем новый ураган –
Чего ж ещё хочу я от себя?
Чем прежние грехи свои умножу?
Что буду петь, последний сук рубя?
(Коль с топором тупым певец – возможен…)
Отзвук над именем.
Воздух над пламенем.
Собранный минимум –
Вынесу знаменем.
Менее малого –
Знанье докучное,
Зрение шалое –
В сумраке тучном.
Позднее бдение
Сыплет загадками.
Раненный временем,
Плачу украдкой.
Чувства наследные
Пестую, потчую.
Звуки последние –
Первою почтой...
Музыка поздняя –
Зимняя молния.
Реквием познанный
Сердце наполнил.
Знание Дивное –
Соткано нами ли?..
Имя – над именем.
Пламя – над пламенем.
Мы знаем то, что разделяет нас
Здесь, на Земле, в крови, слезах и спирте.
И каждый сам решает всякий раз –
Что собирать, а что, смахнув, рассыпать.
Свободный выбор – мастера удел –
Несовместим с унынием и злобой.
(Подобный Богу – собственной утробой
Я этот свет заботить не хотел.)
Отбросив то, что душит и гнетёт,
Что ясный взгляд – туманом красным застит,
Себя вверяю духу всеучастья,
Сотворчества – угаданному влёт.
Прекрасно всё – я проникаю вновь –
Что во Вселенной кружится и светит.
Я вижу Слово – ключ к моей планете –
И медленно пишу Его – Л Ю Б О В Ь…
И в чудной Богоданной тишине
Мелодия дарует звуки – мне,
Тебе, нам всем…
Гляди, как вечер вьюжен!
Флаг Неба – белый.
Sapienti sat…*
Так надо ли – высаживать десант?
Я здесь пишу.
И мне десант не нужен.
В себя самого я намерен сойти.
Молчание – вспомни. Память – цвети...
Твой концерт отзвучал.
Мы из зала ушли.
Та соната – меня на вершины Земли
Выносила. Ты рядом ступала со мной,
Жизнь мою раскрывая – игрою ночной.
Я молчал. Твоих пальцев я ждал, как рояль,
Чтоб о ночи запеть, увлекающей вдаль;
И тебе рассказать о твоей красоте,
Ввысь стремящейся, лёгкой – на высоте;
И Земле рассказать об искусстве твоём,
Что рояль исполняет – с тобою вдвоём.
Я, настроен тобою, касания ждал.
Ты же – всё отдала в иссушающий зал;
И ждала от меня серенады хмельной,
И молчала, ступая со мной.
*Для понимающего – достаточно. (Латынь)
Как симфония, наше молчание шло.
Ночь любви раскрывала крыло
Над мелодией, тихо вступающей в высь...
Эвридике – не скажет Орфей: «Оглянись!»
Только в памяти – запах, мелодия, свет.
Лучше памяти – времени нет.
25 февраля – 11 апреля 2017 года, Туапсе.