На силу сила есть. И сильный злится,
Рычит и побеждает обреченных.
Мечтала мать - жестокая волчица,
Чтобы жестоким волком стал волчонок.
Вылизывала шерстку и ласкала,
Кормила молоком горячим, сладким.
Но чуть подрос - волчица сразу стала
Учить его холодной волчьей хватке.
Волчонок рос, волкам не уступая,
Волчица жить и убивать учила.
Железные законы волчьей стаи
Волчица чтила. Сыну говорила:
" Есть хищники. Есть жертвы. Остальное -
Бессмысленно, как лес; пусто, как небо.
Клыки твои сейчас белее снега,
Но сила их - в горячем цвете крови.
У власти - алый, ярый цвет кровавый.
У жертвы права нет. У силы - право".
Волчонок рос. Он верным был закону.
Он самым лучшим в стае стать стремился.
Он рвал добычу, словно волк матерый.
И стал сильнее матери-волчицы.
Он, как победу, приносил домой добычу.
Кормил волчицу сытным волчьим хлебом.
Лежал у ног ее, усталый, безразличный,
Бессмысленный, как лес, пустой, как небо.
Глаза его смотрели вдаль туманно,
Горели тяжким и глубоким светом.
Однажды он сказал:
"Хочу быть жертвой.
Я не хочу быть больше волком, мама.
Бессмысленная жизнь волков, пустая..."
Волчица зарычала, стала злиться:
"Ты будешь вожаком великой стаи!
Великим Сыном-Волком Матери-Волчицы!"
И он смирился. Стал огромным Волком
Он рвался в вожаки для славы вечной.
Он стал бы вожаком и правил долго,
Но в волчью жизнь его вошла - Овечка.
Она вприпрыжку с гор навстречу мчалась.
Блеяла: "БРАТ! Я маму потеряла!"
И плакала и лбом его бодала,
И замер Волк-Волчонок, растерялся.
В жестоком сердце звук родился долгий, -
Бессмысленный, пустой... И нежным стоном,
Каких не может быть в жестоком сердце волка,
Жизнь раскололось на осколки с тихим звоном...
Он бросился бежать. Овечка - следом.
Рыдает и зовет его на помощь.
Он должен был ей горло перерезать -
Клыками белыми - по волчьему закону.
Но он не мог.
"Убей! - вдруг он услышал -
Власть вожака - в кровавом, яром цвете!
Закон велик и справедлив. Закон превыше!
Рви горло ей! Ты - волк. Овечка - жертва".
"Я не могу..." - волчице сын сказал.
Волчица плюнула ему в глаза...
2.
Волчонок разорвал овечке горло.
Прозрачное, как небо, и пустое.
Почти бескровное.
Всего три капли крови
Упали алой тяжестью густою
Ему на грудь, где сердце, и на лапы.
И в тот же миг он стал волчонком слабым.
Он убежал от матери-волчицы.
Нашел в лесу ручей и долго мылся.
Пил жадно воду крупными глотками,
Шерсть окровавленную вырывал клоками,
И лапы грыз себе, дрожа от зла,
Но шерсть внезапно снова вырастала -
Овечья, белоснежная, густая, -
И снова окровавленной была.
Он долго жил.
Его никто не видел,
Никто не знал о нем,
Его забыли.
В бессмысленном лесу, в пустой могиле,
Где только небеса с ним рядом были.
Он выл холодными, жестокими ночами.
Он убивал ночную волчью память.
Как жертва, умоляя о пощаде.
Вдыхая тьму железной грудью жадно,
Когда о помощи просить не надо.
Он выл, как будто в небе были братья,
Как будто мама в звездах потерялась,
Как будто в горле крови не осталось...
Так нищий у богатых просит хлеба -
И одинокая душа Волчонка-Волка
Лишь разметала звездные осколки
В бессмысленном и безответном небе.