ЭСПЕРАНТО
памяти Л. Заменгофа,
автора международного языка
Господствующий народ –
Господствующий язык.
Мы ушли.
И слова постепенно уходят за нами,
Чтобы там, за ушедшими временами
Их седые пески замели.
Мы ушли.
Упадут обескровленные слова
В Марианскую впадину речи,
Откружится над пропастью голова,
Отгорят поминальные свечи,
Но останется взгляд в глубину
На скалистые горы и долы,
Где в броне кочевали глаголы
И другим объявляли войну.
Ну а если меня позовёт
На каком-нибудь сером рассвете
Бросить всё и сорваться в полёт
Над просторами тысячелетий?
Я помчусь вслед за конницей рати,
Чтобы видеть и слышать верней,
По военным дорогам грамматик
И неведомым тропам корней.
Я ‘саженью мерил, я верил аршину,
Столбы – версто‘вые,
а грошик алтынный,
Но чую шаги. Подымаясь к вершинам,
Грядёт неуклонно потомок латыни.
Раскаленные шрамы Востока и Запада
Через горные кряжи, леса и пустыни...
Там от бронз до железа –
привычные запахи –
Там вещают мечи, обучая латыни.
И безбрежная даль, угодив под короны,
Переплавлена в россыпи
звонкой монеты.
Над корнями латыни вздымаются кроны,
А под ними, в тени – половина планеты.
И славянский распев
с македонской горбинкой
И резным частоколом Кирилла-Мефодия
По шестой пронесли
до последней глубинки
Ермаки, кулеврины, да «их благородие».
А былинник трубит о великой победе
Над отважной, безумной толпой
инородцев...
Там – орда дикарей, изуверы, набеги.
А у нас «собиратели», «землепроходцы».
Дай нам, Отче, глаголы без привкуса крови,
И прости их, к штыку приравнявших перо.
В этом долгом двадцатом нахмурены брови
Человека надежды, ступившего на перрон.
Здесь Варшава, а там, позади Белосток
Утонул в именной белостокской печали.
Здесь бушующий мир, карабин за плечами,
И тревогу поёт паровозный свисток.
Здесь, в семнадцатом – спрос на штыки,
И грохочут стволы всех на свете грамматик.
Подсчитает потомкам унылый прагматик,
Сколько стоят бронированные кулаки.
У бредущих во тьме зарастают глазницы,
И загадочных строк не прочесть письмена,
И в бурлящем котле возникают границы,
Разноцветием палевым подымаясь со дна.
И с обеих сторон у границы расплава
Лишь один, материнский –
при каждом штыке.
– Расстрелять! – на каком-то
приказано справа –
Тех, молчащих на этом же языке.
О, Господи, юность –
шестнадцать, семнадцать,
А тот, девятнадцатый – в трещинах век.
– Как скрепить, как устроить
содружество наций
Гимназической голове?.
И надежда – не первая в наших отечествах,
А философ воскликнет: – Ведь это азы:
– Мудрецы, развяжите язык человечеству,
Вот и всё! И отыщется общий язык!
Языки метеорами падают с неба.
Парашутный десант.
Захлебнулся заслон.
А во храме молебен, молебен:
– Защити, ниспошли одолеющих зло...
И о хлебе насущном, о хлебе...
И кого-то судьба одарила победой.
За ширенгами строя –
грамматический строй.
Угостить победителя не забудьте обедом,
И полезно при случае
пригласить на постой.
Дай нам, Отче, глаголы без привкуса крови,
И прости их, к штыку приравнявших перо.
Помоги гимназисту урок приготовить
Тот наивный, и всё же бессмертный урок.
Приюти беглецов с котелком и котомкой
Побеждённому дай уберечь
Эту нить из вчера через завтра, к потомкам –
Материнскую речь.
Твой прощальный – семнадцатый.
Что впереди?
Там свивается медленно узел потуже.
Это – только осенние ветры-дожди,
Впереди у двадцатого – зимние стужи.
И надежду оставь
на незыблемость крова,
Как незыблемость трона, она позади.
Впереди у двадцатого пепел багровый
И пощады не жди.
Эсперанто – язык,
не расцвеченный флагами
Над оружием тех, кто смыкает ряды,
Над фанфарами, горнами, над присягами,
Он простой обитатель зеленой звезды.
И надежда, с которой уже не расстаться,
Это lingvo с раскрытием – interna’cia,
Даже эхо мечтает ему отзываться,
Повторяя стократное: «альтернатива».
Не доверены смертному высшие цели,
И чему и когда уготовлен расцвет,
А пророческий дар проверяют на деле...
Но однажды мечтатели выйдут на свет.
И народы пройдут, остывая веками,
Собирая улыбки всех на свете богов,
По дороге, мощёной твоими руками,
Под зеленой звездой,
господин Заменгоф.
Людвик Заменгоф (Ludwik Leiyzer Zamenhof) – врач-окулист, создатель искусственного международного языка эсперанто, родился 15-го декабря 1859 г. в городе Белостоке, в Польше, входившей в состав Российской империи, в семье учителя иностранных языков. Из Белостока семья бежала от еврейских погромов в Варшаву. Медицинское образование получил в Москве и Варшаве.
Из всех попыток конструирования искусственного языка для межнационального (межъязыкового) общения язык эсперанто (надежда) оказался наиболее совершенным. Быстро приобрёл международное признание. На него переведена практически вся мировая художественная литература – и проза и поэзия.
Его появление приветствовали Л. Толстой, К. Циолковский, Жюль Верн, Ромэн Роллан, Л. Троцкий, Иосиф Броз Тито и многие др. Расцвет эсперанто пришелся на период между двумя мировыми войнами. Точнее – между двумя революциями в России. Сегодня на эсперанто издаются газеты, журналы, ведутся радиотрансляции. Есть и «своя» худ. литература. Язык гибок – почти не искажает оригинала при переводе. Грамматика проста, обучение языку чрезвычайно облегчено. Организацией ЮНЕСКО этот язык признан культурным достижением мирового масштаба. Эмблема эсператистского движения – зелёная пятиконечная звезда.
Эсперанто – претендент на роль языка-посредника. Его назначение – «разгрузить» проблему перевода, и в первую очередь – машинного. Если N – число оригинальных (национальных, региональных) языков, то число словарей, попарно связывающих эти языки, или, как говорят физики, число «парных взаимодействий» составляет N(N – 1)/2. При наличии языка-посредника число словарей, связывающих оригинальные языки с посредником, составляет лишь N. И этого достаточно для всех взаимных переводов внутри группы из N оригинальных языков. Пример: индоевропейская группа – это около 150 живых языков. Если отобрать только 50, т.е. принять N = 50, то число необходимых взаимных словарей составит 50х49/2 = 1225. А при языке-посреднике для всех взаимных переводов нужны только 50 словарей.
Идея международного языка родилась в голове Людвика в школьные годы. А к 19 годам проект был практически завершен. Юный Людвик верил: дайте народам единый язык и они договорятся.
Заменгоф умер в разгар Первой мировой войны, в 1917 г. в Варшаве во время её окупации германскими войсками. Имел сына и двух дочерей. Сын расстрелян в 1940 г. Дочери сожжены в концлагере Треблинка в 1942 г.
Распространение «живого» языка, как правило, – результат экспансии. Господствующий народ – господствующий язык. Со временем он претерпевал слияние с местными языковыми формами, либо оставался параллельным, часто – доминирующим. Исключения – редки.