Все связано со всем.
Что ушло, существует, в свое время еще сложится. Дабы, в свою очередь, существовать еще и уйти.
Смысл и путь – сами по себе – ничто.
Ничто не само по себе, без смысла и пути.
Часть не желает быть частью, обособиться. Страшится, бежит этого. Впрочем, временной наградой становится одиночество. В промежутках, данных, как испытание.
Неповторимость, единственность – другие.
Желание – один из способов воздействия. Энергетическое семя несет индивидуальный потенциал (определенность, силу, густоту, яркость, интенсивность и т.д.). Желание (вместе с болью) – результативная форма принуждения.
Каждый путь – единственен. Исключителен, уникален в неисчислимом всеобщем.
Уникальность складывается из фрагментов привычного (известного). Элементы считаны, неизменны числом и, таким образом, обособлены в бесконечности прочего.
Смысл и путь дополняют друг друга. Гармония, если и когда они соответствуют.
– Свобода это врожденный талант? Дар? Итог усилий? Случайная находка? Путь к ней – через ограничения, то есть, через несвободу? Ее формула, признаки? Может быть, свобода – иллюзия?
– Свобода – импровизация. Здесь и сейчас.
Неведение бессильно. Земное знание дает силу, высшее – смиряет.
Неведение легковесно. Земное знание – тяготит, высшее – тяжести не имеет.
Знание – поток, движение с приливами и отливами, восходами прозрений и закатами разочарований, прочим, вполне живым и самостоятельным.
Высшее милосердие – не по человеческим законам, в рамках людской логики оно необъяснимо.
Подробности во всем своем множестве всегда пригодятся знатоку.
Желания и потребности разделяют на «естественные» и «неестественные» в рамках заложенной морали. Допуская подвижки и поправки. Собственно, этика – техника безопасности общества.
Мысль, навык, даже идея – вянут, линяют, проходят сквозь. К счастью и без ущерба для организма (который ограничен в объемах).
«Уже было» – не болезнь, не проклятье каждого из нас. Но изначальное условие потерь и достижений. Невелик перечень ингредиентов. Повторяйся, как семь нот.
Левая ладонь открыта, правая чуть прикрывает ее (так несут горящую свечу). Впрочем, обе ладони кажутся пустыми. В них ничего, кроме… пятна света! Самостоятельный клубень живого огня знающий именует «Агни».
– Это мешок со скукой.
– Такой серый? Или грязный?
– Материя выцвела.
– От времени?
– От скуки.
– Какая она, скука? Там, внутри?
– Хочешь посмотреть?
– Сам-то ты уже видел?
– Мне неинтересно.
– То есть, тебе скучно встречаться со скукой?
– Если однажды развязать и вытрясти этот мешок, живое начнет слабеть, увядать.
– От скуки?
– Пропадут желания, смысл. Жизнь, заскучав, остановится.
– Скука – бомба нового типа? Оружие?
– Смертная скука … деструктивна, да … разрушительна…
Он говорил и позевывал. Всего лишь предсказывая, как и что может случиться от скуки (впрочем, может, и не случиться: скучно менять что-либо и вообще!).
– Что у тебя здесь?
– Фонтан храбрости. Чтобы запустить его нужно нажать на «пипочку». Потом повернуть «крантик». Пользуйся!
– Воздержусь пока. А это?
– Гордыня, спесь, чванство. Побрякушки. Берешь?
– Позже. Пока робею.
– Опасаешься?
– Страшусь.
– Страх серьезная ценность. Тебе есть, что предложить для обмена тому, кто делает пули с начинкой из страха. И лени.
– А жадность? Не пригодится?
– Жадность – болезнь. Весьма заразная.
– Чем ее лечат?
– Добротой, конечно. Ну, и любовью. Впрочем, любовь универсальна и всецелительна. Любовь – редкость даже на Земле. Передай ее мне. За что угодно тебе подходящее. На выбор.
– Как передать? То есть, каким способом?
– Главное – объявить вслух о намерении. Не удерживать свою любовь.
– Это будет очень болезненно?
– Наоборот! В момент передачи ты почувствуешь серьезное облегчение. Будет чрезвычайно приятно освободиться от такого ответственного Дара. Если уж об этом зашла речь, вынужден напомнить: Дар не может оставаться невостребованным. В бездействии он усыхает, испаряется.
– Ты хочешь сказать…
– В твоем случае, Дар черствеет сам по себе.
– Ну, если так… Нет, пока воздержусь, все-таки. Пусть черствеет.
Вопрос, который вполне полифоничен: что ты здесь, на Земле, почему и зачем?
В каких масштабах возвращается ответ? Умноженный в сто? В тысячу крат?
В исключительном, чрезвычайном, неофит ощущает относительность размеров и объемов. Ежесекундно переживая собственную ничтожность. Набравшись мужества, несет это. Чтобы однажды – почему бы и нет? – позволить себе соответствие необъятному.
– Здесь уподобиться камню! Камешку…
– Разве это возможно?
– Концентрируя мысль, укрепляя дух.
– А что же плоть? Как быть с сердцем? Уподобить и его камешку? Укреплять, концентрируя?
– Имеет смысл однажды попытаться. Сегодня ты – мякоть.
– С искрой сознания!
– Но мякоть.
– А завтра?
– Пробуй: все связано со всем. Что ушло, существует, в свое время сложится еще…