Баллада о бреде сивой кобылы
1. «Онегин, добрый мой приятель…»
Сергеев, давний мой приятель,
Певец «конкретных мужиков»
И мой должник весьма некстати,
Был кое в чём весьма толков.
Держать читателя «в напряге»
Нет смысла с самых первых строк:
В любой житейской передряге
Сергеев сходу видеть мог
Сюжет для опуса. Из сплетни,
Что морщиться заставит Вас,
Он без усилий, незаметно,
Приличный «выжать» мог рассказ.
«Сменив прописку», из поэтов,
Неблагодарный бросив труд,
Подался в рыцари памфлета.
Но захиревшие газеты,
Увы, дохода не дают!..
И ныне, в стадии финальной,
Наш мастер прозы криминальной
И прочих, «днесь» сулящих хлеб,
Усердно пишет «ширпотреб».
Его чуть позже мы прославим.
Ну, а пока, забыв, оставим.
И, заложив крутой вираж,
В иную даль свой путь направим,
Где ждёт нас главный персонаж.
2. «Больший, чем я, во мне…»
Больший, чем я, живёт Равным мне во мне.
Я ничего не помню о нём, не вижу его во сне;
Не веду с ним бесед; не возвожу хулу, не лью лесть.
Я ничего не знаю о нём – кроме того, что он Есть.
Больший, чем я, не встречает со мной восход:
Я слишком ленив просыпаться в такую рань.
Больший, чем я, не пишет со мной стихов
И, вероятно, не смотрит теле- и прочих программ…
Он – как тень моя… нет, это я – как тень – в Нём,
Один из бесчисленных уровней его жилья.
После молекул, клеток, тканей, органов – я,
Неизменно стареющий с каждым прожитым днём.
Я называю его – вслед за Ницше – «Сверхчеловек».
Но, похоже, он равнодушен к перекличке имён.
Мои мысли для Равного мне во мне – снег,
Ледяного кристалла неслышный звон.
Но однажды, когда я надевал носки,
Собираясь за хлебом в соседний киоск,
Мне почудился оклик Его тоски
И Его свечи пламенеющий воск!
Больший, чем я, живёт Равным мне во мне.
Он ходит со мной в магазин и жуёт мой хлеб.
Он умрёт незаметно вместе со мной во сне.
Как снежинка – просто растаяв в тепле.
3.«Однажды в студёную зимнюю пору…»
Однажды, в студёную зимнюю пору,
Сергеев собрался сводить в ресторан
Издателя. Водка поможет, нет спору,
Надёжней «толкнуть» криминальный роман.
Он вышел в прихожую тёткина дома,
Поставил ботинок на пыльный «кружок»
И – замер… и голос, ужасно знакомый,
Ему заявил: «Погоди-ка, дружок!»
«Но мне недосуг!..»
«Мне, однако же, тоже!
Роман ты продашь – правда, малость поздней.
А нынче шедевр, ни на что не похожий,
Напишем с тобой мы за несколько дней!»
«Так быстро?» – «Так быстро. Ты будешь писать
Лишь то, что я стану тебе диктовать».
И бедный Сергеев, не смея перечить,
Плетётся героев лечить и калечить…
4.»Во имя Аллаха, милостивого и милосердного!..»
После недели усердного труда,
Во имя Аллаха, милостивого и милосердного,
Закатилась, увы, моя звезда;
Погасла, яко не быв никогда
Светлейшей средь мрака осеннего!..
Исчез её тёплый живительный луч.
И се – умираю в незнании!
О, Больший, чем я, – ушедший!.. – не мучь
Прозревшего свет беспощадностью туч;
Бесплодной надеждой искания!
Больший, чем я, имеющий силу дерзать, –
Мне – умаляться, ему – расти!
Но я себя продолжаю терзать,
Потому что мне нечего больше сказать
Этой вселенской хмурости!..
И тот, кто ждёт эксклюзивных форм
Вовне-обращённости Сущего,
Дождётся лишь свода житейских норм
В устах одолевшего огненный шторм
Пророка – скрижали несущего…
5. «И заушали Его, и потешались над Ним, говоря…»
«Сергеев, признайся, ты слямзил поэмку, да?
Это писал не ты; ты не сможешь ТАК никогда!
Это написано гением, но никак, извини, не тобой!..
Ведь правда?!. Куда ты собрался?.. Постой!..»
«Что Вы мне принесли?! Ах, «поэму» - боже, скажите, как мило!..
Вы же хороший писатель – зачем Вам, к чёрту, стишки!
Ваша «вещь» называется «бредом сивой кобылы!»
И печатать сей «бред» нам никак не с руки!..»
«Сергеев, не верь! Они все идиоты!
Какая разница, кто автор – пусть даже и ты!..
А журналы?..
Везде «от ворот повороты»?
Тогда я, ей-богу, не понял чего-то…
О! – слишком талантливо!..
Вот же скоты!..»
«Поймите, мой друг: изучение спроса –
Основа успеха. Любой продавец
Вам скажет: читатели ждут Вашей прозы.
Поэзия нынче, поверьте, мертвец!
Конечно, талантливо… даже очень!..
Но «планка», увы, чересчур высока!
Мои Вам советы: ясней и короче;
Сюжет поживее!..
И – прозой!
Пока!..»
6. «А кто-то третий…»
А на шарике малом, планетке по имени Терра,
Где гуляют под ручку наука и вера,
И в успехе находят себе кавалера,
Кто-то Третий покой мой душевный украл.
Кто-то Третий «ножи» на Сергеева точит и точит…
Кто-то Третий судьбой моей вертит, как хочет.
Что есмь аз для него – неслияние точек,
Или, скажем, важней ему я-интеграл?
Я иду по дороге – пока ещё, к счастью, без трости.
Я до смерти едино… – и намертво! – …тройствен.
Но на празднике жизни мы – званые гости,
Хоть, напившись, заводим скандал меж собой…
Я, конечно, умею быть сдержанным, скромным, приличным.
Только цели у Нас совершенно различны.
У меня – холодны и уныло-практичны.
У того, кто внутри – скрыты влажною тьмой…
Ну, а тот, кто снаружи; кого я – структурная частность, –
Нам двоим он внимает вполне безучастно.
Он пожертвует нами бездумно-бесстрастно,
Коль про это шепнёт ему «в ухо» нужда!
Мой несчастный Сергеев «купился» на слово-приманку.
А тем временем Двое устроили вдруг перебранку.
Но упрямство Судьбы не пробить даже танку!
И от бренной мечты не осталось следа…
Мямлит вера, скрывая подруги-науки огрехи:
Дескать, «Больший, чем ты» был уверен в успехе,
Но забыли о Третьем – и вот не до смеха!..
И наука молчит, о доверчивой жертве скорбя…
И, как прежде, могуч «пенный вал» криминально-романный.
И про умника скажут: «он был непонятный и странный».
Мой герой не сумел одолеть этой раны.
Говорят, что он «вышел» (а, может, «ушёл») из себя.
2017
…