В полной тишине осторожное позвякивание ключа в замке показалось оглушительным.
Мгновенно скинув чуткую дрёму, я взглянула на часы: «Час. Наконец-то явился, а теперь спать, спать, спать».
Муж ещё утром предупредил, что припозднится, но не на столько же!
Тревожное раздражение сменилось спокойствием: «Пришёл. Жив. Здоров. Слава Богу!..»
Следом за хлопнувшей дверью в прихожей раздалось невнятное бормотание, стук скинутых ботинок, и уже громче:
- Проходи, проходи, располагайся!
«Что?!»
Спокойствие резко улетучилось. Сердце бешено заколотилось. Мгновенно соскочив с кровати, я ринулась в коридор, на ходу натягивая халат: «Будет вам сейчас расположение…»
Яркий свет в прихожей ослепил лишь на мгновение. От картины, в следующий миг представшей моему взору, я остолбенела: муж, улыбаясь, лежал в коридоре во весь свой немалый рост, мечтательно опершись подбородком на кулаки, и затуманенным взглядом следил за кем-то, находящимся в комнате, приговаривая:
- Нравится тебе у нас?
Заметив меня, он поднялся, довольно улыбаясь, заявил:
- Знакомься! Это Маша.
Заглянув в пустой зал, залитый ярким светом, я испугалась. Мысли лихорадочно метались вокруг единственного вопроса: «Что с ним?»
- Идём, идём со мной, - он потащил меня к дивану.
Сопротивляться было бесполезно. Я молча пошла, еле переставляя ноги, ещё минуту назад бодро и легко шлёпавшие по коридору.
Усадив меня на диван, он возбуждённо начал рассказывать, нервно прохаживаясь туда-сюда и поглядывая на кресло.
- Понимаешь, я ждал такси, никого не было, а тут она, - махнул рукой в сторону пустого кресла. - Возьми, говорит, меня с собой, пожалуйста…
Я почувствовала, как по телу начали бегать мурашки.
- Ну, посмотри, посмотри на неё! Посмотри, какая она милая, а какая умная! Правда? - заглядывая мне в глаза и рукой показывая на кресло, спросил он.
После этого вопроса меня охватил ужас, и выражение «волосы встали дыбом» я непосредственно испытала на себе.
- Понимаешь, - присев рядышком, продолжал муж.- Понимаешь, я не хотел её брать, но когда сел в такси, она забралась ко мне на колени и просто умоляла: «Возьми меня с собой, пожалуйста…»
- Боже!.. - невольно вырвалось у меня.
- Прости, не стал звонить, чтобы не разбудить вас. Я же знаю, что ты не прогонишь её, правда?
- Пусть остаётся,- решив подыграть мужу, ответила я.- Давай укладываться, хорошо?
- Хорошо. Только Машу покорми, пожалуйста. Она, наверное, голодная,- раздеваясь, попросил он.
- Да, конечно, покормлю.
В голове гудело, но такая странная уступчивость мужа вселяла надежду на то, что всё не так уж плохо, и утром весь этот бред обретёт хоть какой-нибудь смысл.
Спустя несколько минут муж сладко засопел.
«Душ - это то, что мне сейчас крайне необходимо», - подумала я.
Быстренько собрав раскиданные вещи и сделав шаг к креслу, я встретилась с испуганным взглядом золотисто-зелёных глаз.
- Боже!..- снова вырвалось у меня.
- Мя,- вжимаясь в угол кресла, жалостливо ответил пушистый серо - полосатый комок.
Бред обрёл смысл раньше, чем я могла предположить.
Вот так у нас появилась Машка.
Остаток ночи я провела между сном и явью, успокаивало одно - начинающийся день был воскресным.
Выходной пролетел в радостном возбуждении сыновей, давно мечтавших о котёнке, испуганном метании кошки, ищущей укромный уголок в квартире, и в моих противоречивых чувствах от неожиданного поступка мужа.
Манюнька (язык не поворачивался назвать её Машка) пару дней пряталась под диваном, иногда пытаясь незаметно проскользнуть на кухню. Случайно встретив кого-нибудь на своём пути, она сжималась, словно стараясь слиться с полом и казаться лишь полосатым пятном для наших глаз, хвост начинал нервно подрагивать, выражая крайнее раздражение от неожиданной встречи. Но самыми выразительными были глаза золотисто-зелёного цвета. Слишком большие для её маленькой мордочки, они казались просто огромными от чёрного контура вокруг, словно нарисованного маркером. Думаю, самые гламурные девицы, старающиеся стрелками придать своему взгляду выразительность, могли бы позавидовать Манюньке - природные, искусно выведенные линии, делали её взгляд проницательным и загадочным.
Мне становилось не по себе, когда наши взгляды пересекались, казалось, что ей доступно видеть самые сокровенные тайны моей души, не известные даже мне, и становилось немного жутковато от её пронзительного взгляда.
На третий день кошка пропала.
Утром, как обычно, проводив мужа на работу, я занялась приготовлением завтрака для мальчишек. Манюньку на кухне я не видела, но её миска, буквально пять минут назад наполненная едой, была пуста.
«Как ей удаётся быть такой незаметной?»- удивившись, подумала я.
На балконе раздался громкий звон разбитого стекла, и на кухню заскочила кошка. С выпученными глазами, заскользив по линолеуму, она врезалась в дверь ванной и, сделав невероятный кувырок, кинулась по коридору, громко клацая когтями по полу. Из прихожей раздался ещё один глухой удар в дверь, и всё стихло - палас в зале заглушил дальнейшие манёвры.
Будить мальчишек в это утро не пришлось.
С испуганными заспанными лицами они выбежали в коридор с вопросами, смысл которых сводился к одному: «Что это было?»
Поиски Манюньки успеха не принесли. Пообещав, что обязательно найду кошку (куда ей деться-то из квартиры?), и проводив старших в школу, с младшим занялись делами: я своими, он - поисками.
Из головы не выходило таинственное исчезновение кошки. Застилая постели чистым бельём, я подумала: « А что, если она снова выскочила на балкон, но уже из зала, и с испугу спрыгнула с него?»
Но спрыгнув с одиннадцатого этажа и остаться в живых было маловероятно. Затаив дыхание, я выглянула на улицу, но, увидев пустой цветущий газон, выдохнула с облегчением.
В этот день всё шло кувырком. Вот и обычная прогулка по лесу обернулась поисками кошки.
Мы обошли все дворы и дома.
На наше настойчивое «Кыс - кыс - кыс…» откликнулся только огромный чёрный кот из окна первого этажа. И если раньше мы с удовольствием общались с этим красавцем, то в данный момент было не до него.
Ни живой, ни мёртвой кошки мы не нашли.
Вернувшиеся из школы мальчишки, увидев шмыгающего носом младшего брата, поняли всё без слов. Обед прошёл, как ни странно, молча, и обычной борьбы за пространство письменного стола в этот раз не было. Из комнаты раздавался тихий шелест переворачиваемых страниц и скрип ручек по лощёным листам.
Младший же, без всяких ухищрений с моей стороны, улёгся спать.
Да… Столько раз я мечтала о такой тишине, и вот она - пожалуйста!
Но обстановка была настолько гнетущей, что сразу захотелось обратного.
«Куда она могла деться?» - эта мысль не выходила у меня из головы, и в результате: молоко убежало, плов подгорел, загруженная стиральная машинка так и осталась не включенной, а моя любимая чашка буквально выскочила из рук и разлетелась на мелкие осколки.
Я тихонько заплакала. Нет, мне вовсе не было жалко чашки и сгоревшего ужина, просто в этой гнетущей тишине хотелось плакать.
Звон сгребаемых осколков разбудил малыша.
- Мама! - послышалось из спальни.
«Безрукая. Ребёнка испугала », - мысленно отругала себя.
Сын смотрел на меня пытливым взглядом.
- Где киса?
Что я могла ему ответить?
Пряча глаза, я начала рассказывать ему об интересной прогулке, которая нас ждёт.
В следующее мгновение, выдвинув ящик комода, чтобы достать одежду, я только и смогла произнести:
- Ё – моё!.. Вы только посмотрите на неё!
В самом углу ящика, уютно устроившись среди рубашек и колготок, безмятежным сном спала кошка.
День закончился, как обычно, - шумно.
После этого случая, словно мы прошли своеобразный тест на внимательность и заботу, кошка начала свободно разгуливать по квартире в любое время суток.
Но ласково погладить по гладкой полосатой спинке не удавалось никому. Манюнька брезгливо прогибалась, и хвост начинал раздражённо подрагивать от каждого прикосновения.
Для ночного сна Машка выбрала себе необычное местечко: не обращая внимания на преграду в виде меня, она целенаправленно перебиралась на подушку к малышу и, свернувшись калачиком у его макушки, засыпала. Это было особенно забавно, потому что днём она пряталась под шкаф от назойливого внимания сына и сидела там, пока тот не отвлекался на более интересное занятие, чем попытки вытащить кошку.
Сон у меня чуткий. Я просыпаюсь от малейшего шороха, тем более, когда по тебе нагло, пусть даже еле ощутимо, прохаживаются среди ночи. И однажды, решив прекратить эти хождения, закрыла дверь спальни, о чём впоследствии очень пожалела. Из сна меня выдернуло настойчивое царапание. Пришлось не только проснуться, но ещё и выбраться из-под одеяла. Манюнька величественно вплыла в приоткрытую дверь и, смерив меня снизу вверх грозным взглядом, молча устроилась на подушке сына. Весь следующий день, в наказание, она ухитрялась появляться из ниоткуда, чтобы больно куснуть меня за пятку и тут же скрыться. С тех пор двери всегда оставались открытыми. Видимо, для неё нарушение этого странного ночного ритуала было вопиющим безобразием.
Надо сказать, что такого изощрённого наказания, как хватание за пятки из-за угла, в нашей семье избежал только муж. Он для неё был непревзойдённым авторитетом, а гостей, видимо, не позволяло трогать врождённое воспитание.
Остальных же за малейшую провинность: аккуратно ли выпроводишь её с компьютерного стола, или присядешь в кресло, занятое ею, или пригрозишь за испорченный цветок - Манюнька наказывала.
За месяц она стала чувствовать себя хозяйкой, но при этом право лидерства уступила мужу.
Всё изменилось довольно неожиданно…
Дождливым майским вечером, когда все уже разбрелись по своим постелям, Маня, заглянув в спальню, жалобно мяукнула и, запрыгнув на диван, устроилась между мной и сыном.
В красноватом неоновом свете, льющемся в окно, я увидела, как сынок осторожно коснулся серого комочка. Манюнька никак не отреагировала, и он уже уверенней начал гладить её по спинке.
«Странно»,- подумала я, удобней устраиваясь на краю дивана…
Я брела по раскисшей дороге, еле переставляя ноги, с чавкающим и булькающим звуком. Сердце бешено колотилось, ноги увязали в грязи. Я чувствовала, что ещё чуть-чуть, и мне уже не выбраться, и, сделав отчаянный рывок вперёд , проснулась.
Машка, тяжело дыша, копошилась рядом. Бульканье продолжалось. Оно было пугающе непонятным, но услышав слабый писк, до меня вдруг дошло - кошка рожает.
Естественно, опыта в таком деле у меня не было никакого.
На то, что кошка котится, муж отреагировал вполне спокойно:
- Работа у неё такая…
Я вернулась в спальню. В тусклом свете наступающего дня с трудом удалось рассмотреть мокрого котёнка. Манюнька, взглянув на меня, испуганно мяукнула. Снова булькнуло, и она принялась вылизывать очередного котёнка. Мысли, до этого игравшие в головокружительную чехарду, остановились. Я поняла одно: кошке была нужна моя поддержка. Поэтому, вопреки всем правилам, она выбрала место у меня под боком.
Но чем я могла ей помочь?
Наконец, решив, что природный инстинкт сработает и без моего участия, улеглась рядом, нежно поглаживая её и ласково нашёптывая всё, что приходило в голову. Ведь именно простых ласковых слов так не хватает в такой тяжёлый, но радостный момент.
Манюшке же было не до раздумий. Она старательно вылизывала ещё одного котёнка, только что появившегося на свет…
Ночь быстро сдавала позиции наступающему дню. Из леса, окружающего жилой массив, доносилась заливистая трель соловья. Свежий воздух, пропитанный смолистым ароматом хвои, наполнял комнату утренней прохладой.
Когда над зелёными верхушками деревьев показался край солнца, слегка позолотив их искрящимся светом, рядом с нами пищали четыре тщательно вылизанных котёнка.
Манюша, решив, что на этом её работа закончена, вальяжно разлеглась, не обращая внимания на копошащиеся комочки. Миссию «приложить к груди» она полностью возложила на меня. Но как только первый котёнок уткнулся ей в живот, она резко подняла голову и испуганно посмотрела на меня. Успокаивая поглаживаниями, я аккуратно водрузила пищащее потомство куда следует и прилегла рядышком с чудной мамочкой.
- Молодец, Манюнь, сама справилась, - перебирая шёрстку на загривке, похвалила кошку. – С днём рождения, малыши!
В следующее мгновение едва ощутимая вибрация побежала под пальцами - кошка замурчала.
«5.45 Пн. 13 мая» - услужливо подсказал телефон.
- Да уж, действительно, понедельник - день тяжёлый. Не скучайте, скоро вернусь,- легонько погладив котят, устало пробормотала я.
Приподнявшись на передних лапах, кошка громко мяукнула. Взгляд её выражал крайнее беспокойство и испуг.
- Только завтрак приготовлю и загляну к вам. Не бойся. Всё хорошо, мамочка!
Но не успела я выйти из комнаты, как Манюня бросилась следом.
Она не давала ступить и шагу, вертясь под ногами: то тыкалась холодным носом мне в ноги, то забегала в комнату и, умоляюще глядя на меня, громко мяукала.
Пришлось вернуться. Удостоверившись, что я иду за ней, кошка запрыгнула на диван, а я присела рядышком, наблюдая, как четыре крошки, пища, натыкаются друг на друга. Кошка ткнула носом в ладонь. Сердитый взгляд был красноречив: «Я готова. Подноси котят».
Мои следующие поползновения в сторону кухни потерпели фиаско. Всякий раз, стоило мне выйти из комнаты, кошка сердито мяукала и толкала меня к дивану.
Видимо, предстоял не только тяжёлый день, но ещё и разгрузочный.
Первым на истерические вопли кошки пришёл муж.
- Я думал, мне приснилось… Ничего себе! Машка, да ты молодцом!- разглядывая котят, он нежно поглаживал кошку. Та, закрыв глаза, довольно мурчала. - А что за вопли-то?
Вкратце рассказав о бессонной ночи, я упросила мужа задержаться на полчаса, чтобы успеть приготовить завтрак:
- Она боится оставаться со своими детьми, представляешь? - я объяснила истерическое поведение кошки. - Посиди с ней, а то ребята голодные в школу пойдут.
Отправить детей в школу тоже оказалось проблемой.
- В такой день идти в школу? - возмутился старший.
- Ага,- поддакнул средний. - У тебя столько дел, столько дел! А мы приглядим за котятами.
- Шагом марш в школу! - в очередной раз выдворяя детей из спальни, скомандовала я.
- Я маме помогать буду!- довольный малыш показал братьям язык.
Наконец, захлопнув за учениками входную дверь, я облегчённо вздохнула. После выходных домашних дел было больше, чем обычно. Но сегодня их стало ещё больше – надо было подыскать место для молодой мамочки.
Я ещё не успела убрать на кухне, как снова послышались истерические Машкины вопли - сынку надоело сидеть без дела, и он пошёл в зал смотреть мультики. Кошка же с невероятным мяуканьем забежала на кухню. Вопли прекратились лишь на минуту, пока она жадно пила воду, и затем возобновились с новой силой.
Я тут же пожалела о том, что не оставила дома одного из старших сыновей.
- Ну что, Манюнь, так и буду тут с вами сидеть? - спросила кошку, присев на диван.
- Мур…
Видимо, так прозвучало «да» по-кошачьи.
Спальное место для нового семейства я обустраивала, не выходя из комнаты, и под пристальным взглядом кошки.
Освободив ящик комода, в который, при любой возможности, любила прятаться Манюнька, и застелив его старым одеялом, переместила туда всё семейство. Кошке место понравилось - в глазах заискрились весёлые огоньки.
Перекладывать котят оказалось делом не простым. Они цеплялись за одеяло своими тонкими коготками и отчаянно пищали. Почти невесомые, маленькие тельца умещались в ладошке, и я не понимала, как такие малыши могут издавать оглушительные звуки.
Манька, у которой просыпался материнский инстинкт, металась от коробки к дивану, мешаясь под ногами.
Пока я перекладывала орущее потомство, мы выяснили, кого же нам придётся воспитывать.
Оказалось, что это три мальчика и девочка - точная копия кошки, только меньше во много-много раз.
Ещё утром мы решили, что самый большой и толстый из котят, понравившийся всем, останется у нас.
Сынок с интересом наблюдал за происходящим переселением и помогал выбрать имена для малышей: я предлагала – он утверждал.
Два дымчатых котёнка различались только длиной шёрстки. Один был намного пушистее другого. Мы сразу придумали для них имена: Дым и Тим.
С именем для девочки проблем не было, мы её назвали Люськой, в честь кошки, жившей у нас в деревне, умной, ласковой и замечательной крысоловки.
Имени для любимчика мы придумывать не стали, решив сделать это всей семьёй, но из-за рыжего пушка на животике я назвала его - Рыженький.
- Можешь теперь наблюдать за мной, сколько хочешь, - закончив, обратилась я к кошке. - Вы - тут, мы - на диване. Хорошо?
- Мур… - ответила она.
- Боже… Я разговариваю с кошкой, наверное, схожу с ума?
Но на этот вопрос ответа не последовало.
В тишине раздавалось причмокивание и слабый писк котят. Кошка же, закрыв глаза, громко мурчала.
Манюшкино блаженство ещё несколько раз нарушалось мной - не могла же я сидеть рядом весь день!
Наконец, свой пост я передала пришедшим из школы мальчишкам.
Не успела я удобно устроиться под одеялом, как тишину пронзил жалобный писк. Соскочив с дивана, включила ночник и подлетела к котятам. Трое малышей тихо попискивали, копошась. Манюши в ящике не было.
Начитавшись, что неопытная кошка может съесть котят, и даже боясь представить, что сейчас происходит с четвёртым котёнком, побежала за помощью мужа.
- Да всё там нормально! Что она, дура, что ли? - спокойно заметил он.- Ладно, пошли.
В комнату он вошёл, не торопясь.
Ящик был пуст.
- Мама…- только и смогла выговорить я. Ноги дрожали.
- Папа… - передразнил он меня, показывая на диван.
Кошка спокойно лежала именно там, где и окотилась, когтями пробуя на прочность диван и мурча.
Понедельник никак не хотел заканчиваться.
Ворочавшийся во сне сынок вполне мог раздавить котят вместе с кошкой. В надежде, что кошка оценит нашу заботу, поставили ящик на диван и водрузили туда всё семейство.
Пришлось свернуться калачиком, спать в полный рост ящик всё же мешал, но было уже всё равно - жутко хотелось спать.
Уговорив мужа переночевать в спальне и постелив ему на полу, мы улеглись.
Не успела я закрыть глаза, снова раздался писк и удивлённый возглас мужа:
- Машка, что ж тебе неймётся-то, а? - и уже обращаясь ко мне, - Она мне под бок их перетаскивает, а я точно раздавлю.
Наши метания по комнате продолжались долго. Писками, передвижениями ящика и перешёптыванием мы разбудили малыша и подняли с постелей мальчишек.
В итоге, утро вторника наша семья, кроме старшего сына, встретила на полу рядом с ящиком Манюши, но это был уже не понедельник.
Зато в этот день мы уже спокойно могли заниматься своими делами – Машка перестала бояться котят.
Теперь утро начиналось с того, что все спешили поздороваться с кошачьим семейством, а уже потом шли заниматься своими делами. Кошка встречала всех одинаково: стоило только подойти, как она, выразительно мякнув, с тревогой заглядывала в глаза, словно спрашивая: «Правда, они милые? Ты не причинишь им вреда?» Рука сама тянулась приласкать её, и, закрыв глаза, кошка с удовольствием дарила нам свою песню: всё тело её начинало вибрировать под рукой от мурчания, громкого и благодарного.
Удивительно, как в хлопотах незаметно пролетает время.
Вот и сероглазое потомство начало осваивать спальню. Мяуканье раздавалось то под диваном, то под комодом. Кошка мгновенно неслась к нерадивому детёнышу. Она аккуратно приносила его в ящик и, придерживая лапой, облизывала, успокаивая его, но стоило пискнуть другому непоседе, она снова устремлялась на помощь.
Машкиной любви хватало на всех, но и наказывала она всех без разбора.
Нас она кусала за пятки, а пушистых проказников за ухо. Больше всех доставалось Люсе и Рыжему Барсу (мы так и не пришли к согласию насчёт имени для любимца, и оно стало двойным). В то время, когда их браться мирно посапывали на мягкой подстилке, эти двое умудрялись залезть туда, куда не следует, после чего отчаянно звали на помощь.
Эти котята первыми начали покидать спальню. Теперь приходилось быть особенно внимательным, чтобы случайно не наступить на шустрых и досужих малышей.
Так начался новый период в нашей жизни - приучение малышей к обычной еде и особенно к лотку.
И, если у кого-то запах апельсина ассоциируется с ёлками и Новым годом, то мне память услужливо подкидывает картинки из периода – «приучение котят к туалету».
Но малыши оказались довольно смышлёными и особых хлопот не доставляли.
Прошёл месяц. Мы так и не решились поехать в деревню со своим пушистым хозяйством, хотя летние каникулы были в самом разгаре, и детям очень хотелось вырваться из душного города.
Но ещё через неделю, когда ночные кошачьи забавы стали неимоверно шумными, быстро собрались в дорогу, тем более, что на одну проказницу стало меньше - Люся переехала к новым хозяевам, а в деревне уже ждала приезда Дымка соседка.
Поездка была весёлой. В коробке кошка с котятами высидела недолго. Едва выехав за город, они, приведя коробку в абсолютную негодность, с жалобным мяуканьем карабкались по всему, за что только можно было уцепиться в салоне.
В середине пути первой угомонилась Манюнька. Она удобно устроилась на подушке, предусмотрительно приготовленной для этого случая. Отцепив Дымка и Тимку, кого от кресел, кого от кофт, я водрузила их к мамочке. Наконец, в машине наступила долгожданная тишина. Рыженький же - самый храбрый из котят - забрался на колени хозяину и, встав передними лапами на руль, с любопытством оглядывал всё происходящее за пределами машины.
Не успели мы выгрузиться из машины, а за Дымком уже спешила соседка, но, увидев милые мордочки котят - близнецов, решительно забрала обоих, сказав, что мышей в её сараях хватит на всех.
Теперь у кошки осталась одна забота - Рыжий Барс. Но он, оставшись один, получал столько ласки от всех, что не особенно нуждался в маминой опеке.
Кошка, довольно быстро освоившись с обстановкой, большую часть времени проводила на улице.
Она быстро пресекла все ухаживания соседских котов. Вскоре ни один из них больше не показывался в нашем дворе. Даже самые отъявленные задиры и драчуны убегали от маленькой кошки с оцарапанными носами и уже не осмеливались даже смотреть в её сторону.
Каждое утро мы находили на порожках по крысе, а то и по две - три. Манюшка же, прохаживаясь с поднятым кверху хвостом, показывала своим гордым видом, какая она ловкая и что не зря ест свой хлеб.
Вместо эпилога
В хлопотах пролетели дни. Пора было возвращаться в город.
Манюша почти не появлялась в доме, но, как и прежде, каждое утро на порожке лежали ночные трофеи.
Однажды и эти подношения перестали появляться. И саму кошку мы больше никогда не видели.
Она ушла так же, как и появилась - неожиданно. Может, кому - то ещё решила устроить экзамен на отзывчивость?
Машкин отпрыск вырос большим, умным и ласковым котом.
И хотя муж упорно зовёт его Барс, эту кличку он игнорирует.
Но стоит только крикнуть вдогонку: «Рыженький!» - кот оборачивается и смотрит проницательным взглядом так, словно ему доступны самые сокровенные наши тайны. И от этого взгляда становится немного не по себе…